|
Философия Воинов
|
|
| Макошь | Дата: Пятница, 17.07.2015, 13:26 | Сообщение # 61 |
МАГ
Группа: Админы
Сообщений: 24791
Статус: Убежал
| СВЯЩЕННЫЙ ПУТЬ ВОИНА
или Учение дона Хуана, как основа новых информационных технологий
Иногда встреча различных систем мировосприятия порождает удивительные по силе и значимости явления, затрагивающие не только общество со всеми его уровнями, структурами и иехархиями, но и каждого человека во всей его многогранности.
К наиболее ярким из них, несомненно, можно отнести работы Карлоса Кастанеды.
Будучи студентом ЛосАнжелесского университета, Кастанеда знакомится с доном Хуаном и со временем становится его учеником.
Дон Хуан, являясь носителем многовековой магической традиции, обладает уникальными знаниями о природе животных, растений, организации и устройстве внутреннего мира человека, его роли и места в удивительном, таинственном и непостижимом мире, который совершенно не такой, каким мы привыкли его воспринимать.
Концептуальный подход Кастанеды, нашедший отражение в его многочисленных книгах, включает, с одной стороны, учение о строении реальности, специфике ее восприятия человеком, с другой попытку рационального осмысления этой специфики, а также описание методов, приемов и процедур, позволяющих выйти за пределы традиционно принятых стереотипов восприятия реальности и увидеть мир таким, каков он есть.
Создателем мира, который мы знаем как незыблемый и окончательный, является тональ, использующий для этого внутренний диалог. Одним из способов остановки внутреннего диалога является осознание зрения как процесса. Обычно сфокусированный взгляд перебегает с предмета на предмет, совершенно бессознательно приводя мир в соответствие с его описанием посредством внутреннего диалога.
Таким образом, осознание внутреннего диалога и дальнейшая его остановка являются важным средством разрушения привычной картины мира и, как следствие, выхода за рамки сложившихся стереотипов.
Hевольно возникает вопрос, как сохранить рассудок, способность адекватно воспринимать происходящее и поступать соответствующим образом, если в какоето мгновение мир, каким мы его знаем, исчезает?
Ответ, даваемый автором, очевиден: необходимо следовать путем Воина. Человек, следующий этим путем, прежде всего, должен стараться воспринимать все происходящее как данность, оставив в стороне самопотакание и важность самого себя. Это и есть смирение, но не покорность, так как Воин все воспринимает как вызов, на который он должен дать ответ наиболее эффективным образом.
Его поведение неуязвимо, а решения столь тщательны, что никакие события не способны вывести его из равновесия. Ответственность за свои поступки Воин всегда принимает на себя и поэтому свободен, ища не определенности в глазах окружающих, а неуязвимости среди ловушек мира.
Воин мыслит стратегически, соотнося свои мысли и поступки с концом жизненного пути, выбирая, таким образом, в советчики смерть. И в этом смысле Воин как бы умер ему нечего терять. Он не ожидает для себя наград и, что бы ни случилось, действует так, как будто ничего не случилось.
При этом он оставляет свободу действий и выбора за другими, полагая их такими же неуязвимыми, как и он сам.
Секрет Воина в том, что он верит, не веря, находит точку опоры в безопорности. Особенно это важно, когда мы сталкиваемся с нарушением привычного уклада жизни, устоявшихся причинноследственных связей, когда привычный мир рассыпается прямо у нас на глазах.
Воин входит в неизвестное легко, свободно, относясь с полным доверием к себе и миру, который он воспринимает как нечто прекрасное, удивительное и в принципе непознаваемое.
В этой жизни много путей, но все они сводятся либо к учебе, либо к развлечению. Воин учится всегда, для учения же самым важным является желание измениться, разрушить сложившиеся стереотипы восприятия, и личная сила является и целью и средством в этом удивительном процессе внутреннего преобразования.
Умирая, что может взять с собою Воин? Только опыт и личную силу и в этом смысле нет никакой разницы между сном и бодрствованием. Получив тело сновидения, Воин учится двадцать четыре часа в сутки, приобретая способность, находясь в сновидении, оказывать влияния на дневную реальность и наоборот.
Hаиболее важный элемент знания магов представление о тонале и нагвале. Человек, согласно учению дона Хуана, начинает создавать мир тоналя с момента своего рождения и живет в нем всю свою жизнь.
Тональ это все, для чего есть слова, все, что встречает глаз и адаптирует сознание посредством внутреннего диалога. Глаза, приученные тоналем, цепляются за смысл и видят только то, что предлагает тональ. Тональ приводит хаос мира в порядок, он организатор мира, упорядоченное отражение неописуемого, таинственного, неведомого.
Тональ неоднороден и условно может быть разделен на два компонента: связанный с внешним действием и внутренний, связанный с суждениями и принятием решений.
Однако со временем индивидуальный Тональ имеет тенденцию превращаться из мудрого хранителя в ограниченного и хмурого охранника. В этом смысле суть оптимизации тоналя заключается в реализации на практике принципа единства мысли, слова, чувства и дела.
Кроме мира тоналя, есть мир нагваля. Hагваль это то, для чего у нас нет описания, нет слов, нет названия, нет осмысленных чувств, нет рационального знания. Можно быть свидетелем нагваля, но о нем невозможно говорить. Проявления нагваля воспринимаются телом, но не разумом.
Более того, любая попытка рационального объяснения не имеет ни малейшего смысла. В мире тоналя говорят, осмысливают и принимают решения. В мире нагваля действуют.
Тональ подобен столу, уставленному знакомыми вещами, стоящему в центре горной долины, и вместе с этими вещами нам мил и дорог.
С другой стороны, нагваль столь же не сопоставим с тоналем, как упомянутый стол с окружающей его горной гpядой. Человек легко запоминает и идентифицирует все то, что стоит на столе, но он совершенно не может припомнить то, что вокруг стола (схожее явление имеет место, когда нет связи между дневным и ночным сознанием).
Поэтому для того, чтобы воспринять учение о нагвале, необходимо очистить "стол", сделать тональ подготовленным к встрече с нагвалем.
Будучи вершиной, учение о тонале и нагвале доступно только для ученика, ставшего Воином и прошедшего достаточно далеко по пути знания.
Причем, когда ученик оказывается подготовленным и открывается этому учению, оно наносит удар, от которого нет защиты.
Владимир ЛЕГАСТОВ
источник
|
| |
| |
| Макошь | Дата: Пятница, 17.07.2015, 14:26 | Сообщение # 62 |
|
МАГ
Группа: Админы
Сообщений: 24791
Статус: Убежал
| Философия Смерти, Карлос Кастанеда
Отрывок из лекции Карлоса Кастанеды, посвященной осознанию Смерти.
"Если вы хотите познать себя, узнайте о вашей личной смерти.
Это не может быть предметом сделки, это - единственная вещь, хозяином которой вы действительно являетесь.
Все остальное может потерпеть неудачу, но не смерть, вы можете видеть это как факт.
Учитесь, как использовать это, чтобы произвести настоящие перемены в ваших жизнях".
"Также прекратите верить в истории ковбоев, никто не нуждается в вас. Ни один из нас не является столь важным, чтобы они изобрели что-нибудь столь же фантастическое, как бессмертие.
Маг, обладающий смирением, знает, что его судьба - та же самая, что и любого другого живого существа на земле. Поэтому, вместо того, чтобы иметь ложные надежды, он работает конкретно и трудно, чтобы оставить свое человеческое состояние и воспользоваться единственным выходом, который мы имеем: разрывом нашего барьера восприятия".
"В то время, когда вы слушаете советы смерти, делайте себя ответственным за свои жизни, за полноту ваших действий. Исследуйте себя, познайте себя и живите интенсивно, как живут маги. Интенсивность - единственная вещь, которая может спасти нас от скуки".
"Однажды, уравнявшись со своей смертью, вы будете в состоянии сделать следующий шаг: сократить до минимума свой багаж. Этот мир - тюрьма, и необходимо покинуть его как беглецы, не беря с собой ничего. Люди - путешественники по своей природе. Летать и знать другие горизонты - наше предназначение. Вы берете с собой вашу кровать или стол, на котором вы едите, в путешествие? Синтезируйте вашу жизнь!"
Он говорил, что человечество нашей эпохи приобрело странную привычку, которая является симптомом умственного состояния, в котором оно живет. Когда мы путешествуем в других странах, мы покупаем все виды бесполезных вещей, которые мы наверняка не приобрели бы в нашей собственной стране. Как только мы возвращаемся домой, мы складываем их в углу, и забываем об их существовании до того дня, когда мы случайно их обнаруживаем. Тогда мы бросаем их в мусор.
"Это происходит и с нашим путешествием по жизни. Мы - как ослы, несущие кипу бесполезных вещей, в которых нет ничего ценного. Все, что мы делаем, служит только для того, чтобы, в конце, когда приходит старость, мы без конца повторяли одну фразу, подобно треснутой пластинке".
"Маг задает вопрос: какой смысл все это имеет? Зачем вкладывать мои средства в то, что ничем не поможет мне? Свидание мага - это свидание с неизвестным, он не может отдавать свою энергию ничтожности. В своем путешествии по земле берите то, что составляет истинную ценность, иначе это не заслуживает внимания".
"Сила, которая управляет нами, дает нам выбор. Или мы проводим жизнь, мародерствуя вокруг наших привычек, или мы решаемся на то, чтобы узнать другие миры. Только осознание смерти может дать нам необходимый толчок".
"Обычный человек проводит всю свою жизнь, не останавливаясь, чтобы поразмышлять, потому что он думает, что смерть - в конце жизни; в конце концов, мы всегда будем иметь время для нее! Но воин обнаруживает, что это неверно. Смерть живет в стороне, на расстоянии вытянутой руки, постоянно бдительная, она смотрит на нас, готовая прыгнуть при малейшей провокации. Воин превращает свой животный страх к исчезновению в радость, потому что он знает, что все, что он имеет - это мгновение. Думайте, как воины: все мы умрем!"
Один из присутствующих спросил его:
"Карлос, на одной из встреч вы говорили нам, что наличие воина состоит в видении смерти как привилегии. Что это означает?"
Он ответил:
"Это означает оставить наши умственные привычки".
"Мы столь приучены к жизни в обществе, что, даже перед смертью, мы продолжаем думать в терминах группы. Религии говорят нам не об индивидууме в контакте с абсолютом, а - о стадах овец и коз, которые идут в небеса или в ад, согласно их благословению. Даже если мы - атеисты, и мы не верим, что что-нибудь будет происходить после смерти, это 'что-нибудь' является общим, это - одно и то же для всех. Мы не можем подумать, что сила безупречной жизни может изменить вещи".
"При таком невежестве естественно, что обычный человек или испытывает панику от неизбежности смерти и пытается заговорить это молитвами и лекарствами, или он просто ошеломлен шумом мира".
"Люди имеют эгоцентрическое и чрезвычайно упрощенное видение вселенной. Мы никогда не останавливаемся, чтобы рассмотреть нашу судьбу как временное существование. Однако навязчивая идея будущего выдает нас".
"Искренность или цинизм наших убеждений не имеют значения, в глубине все мы знаем то, что должно случиться. По этой причине все мы оставляем памятники. Мы строим пирамиды, небоскребы, мы делаем детей, мы пишем книги или, по крайней мере, мы рисуем наши инициалы на коре дерева. Позади этого подсознательного импульса - древний страх, молчаливое убеждение в смерти".
"Но есть человеческая группа, которая была способна противостоять этому страху. В отличие от обычного человека, маги жаждут любой ситуации, которая выводит их за пределы социальной интерпретации. Какая возможность лучше, чем их собственное исчезновение? Благодаря ее частым вторжениям из неизвестного, они знают, что смерть не является естественной, она магическая. Естественные вещи подчинены законам, смерть - нет. Умирать, всегда личное событие, и по этой единственной причине, смерть - акт силы".
"Смерть - прихожая бесконечности, дверь для другого измерения. Кто пересекает ее когда-нибудь, возвращается обратно к происхождению. Наш недостаток понимания побуждает нас видеть это как обычное преобразование. Но нет ничего обычного в смерти; все при ее поступи становится экстраординарным. Только присутствие смерти дает силу жизни, она концентрирует чувства".
"Наши существования сделаны из привычек. Будучи рожденными, мы уже запрограммированы как вид, и наши родители отвечают за наши сужения даже больше, чем программа, которая загружает в нас то, что общество ожидает от нас. Но никто не может умереть подобно рутине, потому что смерть волшебна. Она заставляет вас знать, что она - ваш неотделимый советчик, и она говорит вам: 'Будьте безупречными. Есть только единственный выбор - быть безупречным'".
Девушка, участвующая в разговоре, была явно возбуждена его; словами, и заметила ему, что одержимость присутствием смерти в его учении была такой деталью, которая способствовала его омрачнению. Ей больше нравится оптимистический акцент, более сосредоточенный на жизни и ее достижениях.
Карлос улыбнулся и ответил:
"Ох, дорогая! В твоих словах заметен недостаток глубокого жизненного опыта. Маги не отрицательны, они не ищут смерть. Но они знают то, что дает ценность жизни - это иметь цель, из-за которой можно умереть".
"Будущее непредсказуемо и неизбежно. Однажды вы не будете здесь больше, так что вы уже ушли. Вы знаете, что дерево для вашего гроба вероятно уже спилено?"
"Как для воина, так и для обычного человека, безотлагательность смерти - та же самая, потому что ни один из двух не знает, когда его шаги закончатся. По этой причине необходимо быть внимательным перед лицом смерти, она может выскочить к нам из-за любого угла. Я знал парня, который поднялся на мост и стал мочиться на электропоезд, который проходил. Моча попала на кабель высокого напряжения, это вызвало разряд, который сжег его тут же".
"Смерть - не игра, она - действительность! Если бы этого не было, не было бы никакой силы в том, что делают маги. Она вовлекает вас лично, хотите вы это или нет. Вы можете быть циником и отказаться от других тем обучения, но вы не можете высмеять собственную смерть, потому что она - вне вашего решения, и она неумолима".
"Парадная карета судьбы возьмет нас всех. Но есть два типа путешественников: воины, которые могут стать свободными, потому что каждая деталь их жизней была настроена, и обычные люди, со скучными существованиями, без творческого потенциала, единственное ожидание которых - повторение их стереотипов с начала до конца. Люди, конец которых не будет иметь никакого различия, даже если этот конец случится сегодня или через тридцать лет. Все мы - там, ждущие на платформе вечности, но не каждый знает это. Осознание смерти - большое искусство".
"Когда воин держит под контролем свои рутины, когда он не заботится больше о том, быть ли ему в компании или быть одиноким, потому что он слышит тихий шепот духа, тогда вы можете сказать, что он действительно умер. Начиная с этого момента, даже самые простые вещи в его жизни становятся для него необыкновенными".
"По этой причине маг учится жить снова. Он смакует каждое мгновение, как будто оно последнее. Он не тратит время в удовольствиях и не разбрасывает свою энергию. Он не ждет старость, чтобы размышлять о тайнах мира. Он - впереди, исследует, узнает и удивляется".
"Если вы хотите освободить место для неизвестного, откройте вход к вашему личному исчезновению. Примите вашу судьбу как неизбежный факт, который существует. Очистите это чувство, станьте ответственным за невероятный случай того, чтобы быть живым. Не просите смерть; она не будет снисходительной с теми, кто поступает нечестно. Призовите ее, зная, что вы пришли в этот мир, чтобы узнать ее. Бросьте вызов ей, даже зная, что независимо от того, что мы делаем, мы не имеем ни малейшей возможности победить ее. Она так изящна с воином и так безжалостна с обычным человеком".
После этой беседы Карлос дал нам упражнение.
"Это - о классификации ваших любимых, каждого, кто интересует вас. Как только вы классифицируете их, согласно степени чувств, которые вы имеете к ним, возьмите их одного за другим и передайте смерти".
Я мог заметить ропот испуга, который встряхнул слушателей.
Делая успокаивающий жест, Карлос добавил:
"Не пугайтесь! Смерть не имеет ничего мрачного. Мрачная вещь - то, что мы не можем столкнуться с ней обдуманно".
"Вы должны сделать это упражнение в полночь, когда фиксация вашей точки сборки ослаблена, и вы готовы верить в призраков. Это очень просто. Вспомните ваши дорогие существа в свете их неизбежного конца. Не думайте в том, как или когда они умрут. Просто сделайте себя знающим, что однажды они не будут здесь больше. Один за другим они уйдут, бог знает, в каком порядке, и не имеет значения, что вы делаете, чтобы избежать этого".
"Вызвав их в памяти, вы не причините им вреда, напротив, вы будете помещать их в соответствующей им перспективе. Точка прихода смерти является потрясающей, она восстанавливает истинные ценности жизни".
источник
|
| |
| |
| Макошь | Дата: Вторник, 14.06.2016, 15:59 | Сообщение # 63 |
|
МАГ
Группа: Админы
Сообщений: 24791
Статус: Убежал
| 
ОРУЖИЕ НАШИХ ПРЕДКОВ
Меч–кладенец, помощник мужественных героев многих русских сказок, мечта любого воина.
Если верить старинным легендам это оружие помогает победить в любом бою.
Его использовали многие знаменитые богатыри из русских былин.
Только таким мечом можно победить большинство сказочных чудовищ и злодеев, которые для других видов оружия остаются неуязвимыми.
Историки и исследователи русского языка так и не могут сойтись во мнениях, почему этот клинок имеет такое название.
По одной из официальных версий его имя происходит от слова «клад» и означает спрятанное сокровище.
Во многих сказаниях его действительно требуется разыскать в каком-либо укромном месте или незнакомой стране, причем заполучить его могли не все, а только тот богатырь, которого признает это разумное оружие и который может справиться с ним.
Другие исследователи утверждают, что «кладенец» от слова «класть», то есть такой меч это мощное оружие, способное положить одним только взмахом все несметное войско врага.
В одном из словарей русского фольклора говорится, что такое имя мечу дали за особенность его изготовления, при которой материал, дешевое железо на несколько лет закапывалось в землю. Некачественный металл съедала ржавчина, оставляя только износостойкую и нестареющую сталь, которая затем использовалась для изготовления дорогого клинка.
Возможно, слово произошло от древнерусского «укладный», что означает стальной и просто указывает на редкий по тем временам материал, из которого он выкован. Для древнего воина меч, который мог разрубить стальные доспехи, действительно являлся очень хорошим помощником, который мог спасти жизнь и решить исход битвы.
Еще один вариант происхождения названия этого меча связан со словом «складывать» и указывает на специальную технологию, по которой он был выкован. Она похожа на древние способы изготовления булата и дамасской стали. Кузнец многократно тонко расплющивал, а затем сгибал пополам металлическую заготовку клинка. Получалась особо прочная, красивая и острая сталь с замысловатым узором, мечом из которой на лету можно было запросто разрубить волосок.
Также происхождение названия « кладенец» может быть связано с древнеирландским словом claided и латинским gladius, в переводе на русский означающие меч.
В некоторых легендах он называется Самосек, потому что мог самостоятельно бороться с врагом и убивать даже без помощи своего хозяина.
В одном из сказаний, о Вавилоне был клинок с названием Аспид-змей, который превращался в это ядовитое животное.
Богатырский меч это символ доблести и воинской славы. В древние времена был самым распространенным видом оружия. Он не мог достаться просто так, такой клинок было необходимо заслужить. Во всех былинах путь обретения такого оружия был очень трудным. Иногда это были очень длительные поиски и действительно, чтобы найти свой путь, настоящему воину нужно очень большое количество времени, сил и благоразумия.
В других сказаниях, чтобы обрести Меч Кладенец, дающий непобедимость, его необходимо было достать из могилы или подземного царства, иначе говоря, победить смерть. Таким образом, этот клинок являлся чем-то вроде моста, связывающего два мира, мир живых и мир мертвых, сам мог сеять смерть и давал своему владельцу сверхъестественную власть.
Еруслан Лазаревич, сказочный герой, нашел этот меч под телом убитого воина Росланея. Где искать его, рассказала голова огромного богатыря на поле брани. Это символ обретения знаний в воинском деле от мертвых к живым.
Где искать его, рассказала голова огромного богатыря
Чтобы справиться с такими задачами требовалась недюжинная сила и огромная мудрость, во время поисков сам воин обретал отвагу и бесценный опыт. Пройдя через такую инициацию можно действительно стать непобедимым. Испытания прибавляют мудрости, без которой любая мощь теряет смысл, а благоразумие может победить любого врага.
В некоторых былинах главный герой получал его в наследство от отца, доблестного богатыря, но с одним условием. Получить оружие возможно было только, когда силы у юноши окрепнут настолько, чтобы поднять огромный валун, под который мудрый воин положил клинок. Это означает, что каждый мужчина, обучаясь боевому искусству, должен иметь терпение и стараться не опережать события, дожидаясь, пока его знания станут совершенными.
Существует предание об Агриковом мече, утерянном артефакте древности. По легенде его изготовил Агрик, сын царя Ирода, известного своей жестокостью царя. Этот клинок мог как масло рубить стальные доспехи, светился в темноте ярким синеватым светом и давал в бою такое преимущество, что одним своим видом мог обратить в бегство абсолютно любое войско. Князь Андрей Боголюбский, окруженный врагами в 1149 году, смог спастись от смерти или плена, просто высоко подняв меч над головой.
Упоминался этот артефакт и в легенде о Петре и Февронии. Непобедимый клинок пытался разыскать Адольф Гитлер, на побережье реки Ока он даже послал специальную экспедицию. Как и следовало ожидать, никаких результатов это не принесло.
Преданий о непобедимом мече на Руси существовало огромное количество. Сейчас никто не может точно знать был ли этот образ собирательным или действительно существовал великий магический артефакт невиданной силы, способный подарить неограниченную власть.
ВИТЯЗИ
источник
|
| |
| |
| Макошь | Дата: Суббота, 02.07.2016, 12:33 | Сообщение # 64 |
|
МАГ
Группа: Админы
Сообщений: 24791
Статус: Убежал
| ВООРУЖЕНИЕ РУССКОГО ВОИНА
Вооружение русского воина состояло из меча, сабли, копья, сулицы, лука, кинжала-ножа, различных видов ударного оружия (топоры, булавы, кистени, шестоперы, клевцы), коляще-рубящих бердышей-алебард; различного защитного вооружения, включавшего, как правило, шлем, щит, нагрудник-кирасу, некоторые элементы доспеха (наручи, поножи, наплечники).
Иногда защитным вооружением убирались и кони богатых воинов.
В этом случае защищалась морда, шея, грудь (иногда вместе грудь и круп) и ноги животного.
Славянские мечи IX—XI веков мало чем отличались от мечей Западной Европы. Тем не менее современные ученые разделяют их на два десятка видов, различающихся в основном формой крестовины и рукояти. Клинки славянских мечей IX—X веков практически однотипны — длиной от 90 до 100 см, с шириной клинка у рукоятки 5—7 см, с сужением к острию. Посередине клинка проходил, как правило, один дол. Иногда этих долов было два и даже три. Истинное назначение дола — повышение прочностных характеристик меча, прежде всего рабочего момента инерции лезвия. Толщина клинка в глубине дола 2,5—4 мм, вне дола — 5—8 мм. Вес такого меча составлял в среднем полтора-два килограмма.
В дальнейшем мечи, как и прочее вооружение, существенно меняются. Сохраняя преемственность развития, в конце XI — начале XII века мечи становятся короче (до 86 см), легче (до 1 кг) и тоньше, их дол, занимавший в IX—X веках половину ширины клинка, в XI—XII веках занимает лишь треть, чтобы в XIII веке вовсе превратиться в узкий желобок. Рукоять меча чаще выполнялась из нескольких слоев кожи, редко с каким-либо, чаще деревянным, наполнителем. Иногда рукоять обвивалась веревкой, чаще со специальной пропиткой.
Гарда и "яблоко" меча нередко украшались тонкой выработкой, драгоценными материалами и чернением. Лезвие меча зачастую покрывалось узорами. Рукоять венчалась так называемым "яблоком" — набалдашником на конце. Он не только украшал меч и предохранял руку от соскальзывания с рукояти, но иногда выступал в качестве баланса. Мечом, в котором центр тяжести был приближен к рукояти, биться было удобнее, но удар при одинаковом заданном импульсе силы получался более легким.
На долы древних мечей зачастую наносились клейма, чаще представляющие собой сложные сокращения слов, со второй половины XIII века клейма уменьшаются в размерах, наносятся не на дол, а на грань лезвия, а впоследствии кузнецы наносят клейма в виде символов. Таковым является, например, "пассаурский волчок", нанесенный на довмонтов меч. Изучение кузнечных клейм клинков и доспехов составляет отдельный раздел исторической сфрагистики.
При столкновениях с легкими и подвижными кочевниками для кавалеристов более выгодным оружием становилась более легкая сабля. Удар сабли получается скользящим, а ее форма определяет смещение оружия при ударе в сторону рукояти, способствуя выходу оружия. Думается, уже в X веке русские кузнецы, знакомые с изделиями восточных и византийских мастеров, выковывали сабли со смещенным к острию центром тяжести, что позволяло, при одинаковом заданном импульсе силы, нанести более мощный удар.
Надо заметить, что некоторые клинки XVIII—XX веков хранят следы перековки (более вытянутые, "перекрученные" зерна металла видны при микроскопическом анализе металлографических шлифов), т.е. старые клинки, в том числе и мечи, становились в кузницах "новыми" по форме, более легкими и удобными.
Копье было в числе первых орудий труда человека. На Руси копье было одним из наиболее распространенных элементов вооружения как пешего, так и конного воина. Копья всадников имели длину около 4—5 метров, пехотинцев — чуть более двух. Отдельным видом русского копья была рогатина — копье с широким ромбовидным или лаврововидным наконечником длиной до 40 см (только наконечник), посаженное на древко. Таким копьем можно было не только колоть, но и рубить и резать. В Европе сходный тип копья имел название протазана.
Кроме рогатины, имя собственное в источниках получило метательное копье — сулица. Эти копья были сравнительно короткими (вероятно, 1—1,5 метра) с узким легким острием. Некоторые современные реконструкторы добавляют к древку сулицы ременную петлю. Петля позволяет бросить сулицу дальше и точнее.
Археологические находки позволяют говорить, что в Древней Руси имели распространение и пиллумы, оружие, состоявшее на вооружении еще у римских легионеров, — метательные копья с длинной, до 1 м, шейкой наконечника и деревянной рукояткой. Помимо поражающей функции, эти копья, пробившие простой щит и застрявшие в нем, становились существенной помехой для владельца щита и не позволяли правильно его использовать.
Кроме того, по мере усиления доспеха появляется еще один тип копья — пика. Пика отличалась узким, чаще трехгранным наконечником, насаженным на легкое древко. Пика вытеснила и копье, и рогатину сначала из конного, а затем и из пешего вооружения. Пики состояли на вооружении различных войск до начала Второй мировой войны.
Среди нескольких типов ударного оружия основным по распространенности является топор. Длина лезвия боевого топора составляла 9—15 см, ширина — 12—15 см, диаметр отверстия под рукоять — 2—3 см, вес боевого топора — от 200 до 500 г.
Археологами обнаружены и топоры смешанного назначения весом до 450 г, и чисто боевые топоры — чеканы — 200—350 г. Длина рукояти боевого топора составляла 60—70 см.
Использовались русскими воинами и специальные метательные топоры (европейское название франциска), имевшие скругленные формы. Как и мечи, топоры чаще делались из железа, с узкой полосой углеродистой стали на лезвии. За счет своей дешевизны, универсальности, простоты применения и высокого давления, развиваемого на противостоящей удару поверхности, топоры стали фактически народным русским оружием.
Гораздо более редкой разновидностью топора была секира — более крупный и тяжелый, до 3 кг, а иногда и более, боевой топор.
Булава также распространеное ударное ручное оружие, имеющее шарообразное или грушевидное навершие (ударную часть), иногда снабженное шипами, которое насаживалось на деревянную или металлическую рукоять или выковывалось вместе с рукоятью. В позднем Средневековье булавы с острыми шипами получили название "моргенштерн" — утренняя звезда — один из ранних примеров "черного" юмора. Некоторые булавы имели пирамидальную форму с четырьмя шипами. Именно такие навершия встречаются у первых русских булав, сделанных из железа (реже из бронзы).
Булава, имевшая в боевой части несколько острых граней (4—12), на Руси именовалась перначом. В XI—XII веках стандартный вес русской булавы без рукояти составлял 200—300 грамм. В XIII веке булава нередко преобразуется в шестопер (пернач), когда в ударной части появлялись лопасти с острыми углами, позволяющими пробивать более мощный доспех. Рукоять булавы достигала 70 см. Удар такой булавой, даже нанесенный в шлем или доспех, способен нанести серьезный ущерб здоровью в виде сотрясения или, например, через щит травмировать руку. В незапамятные времена появились парадные булавы, а позднее маршальские жезлы, выполненные с использованием драгоценных металов.
Боевой молот, по сути, являлся той же булавой, но к XV веку развился в настоящего монстра с острием, свинцовым утяжелением и длинной, до полутора метров, тяжелой рукоятью. Такое оружие, в ущерб боевым качествам, было устрашающим.
Кистень представлял из себя ударную часть, прикрепленную к рукояти прочной гибкой связью.
Боевой цеп фактически являлся кистенем на длинной рукояти.
Клевец, по сути, был той же булавой с одним-единственным, иногда слегка загнутым к рукояти, шипом.
Орудие убийства с красивым итальянским названием пломмея представляло собой боевой цеп с несколькими ударными частями.
Бердыш представлял собой широкий длинный топор в виде полумесяца (с длиной лезвия от 10 до 50 см), со стороны обратной рукояти обычно оканчивающийся острием.
Алебарда (от итальянского alabarda) — оружие колюще-рубящего типа, конструктивно близкое к бердышу, совмещающее в себе длинное копье и широкий топор.
Имеются и десятки других элементов вооружения, безусловно, состоявших в употреблении русских воинов. Это и боевые вилы, и совны, и экзотичные гвизармы.
Сложностью и тонкостью своей конструкции поражает средневековый лук, собранный иногда из десятков деталей. Заметим, что сила натяжения боевого лука доходила до 80 кг, тогда как современный мужской спортивный лук имеет силу натяжения лишь в 35—40 кг.
Защитный доспех чаще всего состоял из шлема, кирасы-нагрудника, поручей, поножей и некоторых элементов менее распространенного защитного вооружения. Шлемы IX—XII веков склепывались обычно из нескольких (как правило, 4—5, реже 2—3) секторовидных фрагментов либо с наложением частей друг на друга, либо с применением перекрывающих пластин. Визуально монолитными (склепанными впотай и отполированными таким образом, что создается впечатление одного куска металла) шлемы становятся лишь в XIII веке.
Многие шлемы дополнялись бармицей — кольчужной сеткой, прикрывающей щеки и шею. Иногда, из цветных металлов с золочением или серебрением, делались украшающие шлем элементы. Один тип шлема становится полусферическим, глубже садится на голову, закрывая висок и ухо, другой сильно вытягивается и к тому же увенчивается высоким шпилем. Происходит и модернизация шлема в шишак — невысокий, с высотой меньше радиуса, полусферический шлем.
Думается, что как шлем, так и доспех русского, а скорее всего, и средневекового воина чаще всего был кожаным, выполненным из специально обработанной кожи. Только этим можно объяснить столь незначительное количество находок элементов защитного доспеха археологами (до 1985 года на всей территории СССР были найдены: 37 шлемов, 112 кольчуг, части 26 пластинчатых и чешуйчатых доспехов, 23 фрагмента щита).
Кожа, при соответствующей обработке, по прочностным характеристикам почти не уступала некачественным сортам стали. Ее вес был меньше почти на порядок! Твердость поверхностного слоя обработанной кожи оказывается выше твердости "мягких" сталей, некоторых сортов латуни и меди. Главным недостатком кожаного доспеха была его низкая "носкость". Трех-четырех циклов термоциклирования, порой просто продолжительного дождя хватало, чтобы снизить прочность кожаного доспеха в 2—3 раза. То есть после 4—5 "выходов" кожаный доспех, строго говоря, приходил в негодность и переходил к младшему "по званию" или по состоянию.
Те наборные брони, которые мы видим на средневековых рисунках, были прежде всего кожаными. Кожаные кусочки склепывались кольцами или связывались кожаной же тесьмой. Так же, из четырех-шести кусков кожи, собирался шлем. На это замечание могут возразить: почему же столь незначительны и остатки древнего холодного оружия. Но холодное оружие перековывалось — ведь сталь в Средние века стоила дорого, а перековать меч в саблю могло большинство кузнецов, а вот изготовить сталь, даже весьма невысокого качества, могли только единицы.
Большинство средневековых рисунков представляют нам воинов в чешуйчатых доспехах, выполненных именно из кожи. Так, на известном "Ковре из Байи" нет ни одного воина в кольчужных чулках; Энгюс Макбрайд — главный художник серии "Оспри" — в такие чулки "одел" почти половину воинов, нарисованных им в книге "Норманны". Из полутора сотен средневековых рисунков я нашел только семь, где воины были изображены предположительно в кольчужных чулках, большинство — в кожаных оплетках и сапогах.
Конечно, и кольчужные чулки, и пластинчатый кованый доспех, и стальные шлемы с забралом или с "личиной" имели место. Но заказать и одеть их могла только высшая знать — короли и князья, состоятельные рыцари и бояре. Даже воинственный богатый горожанин, с удовольствием и гордостью отправлявшийся в ополчение, далеко не всегда мог позволить себе полного металлического доспеха — столь дорого он стоил и медленно выполнялся. Стальной пластинчатый доспех все более распространялся, но чаще как турнирный, со второй четверти XIV века.
Удивительную, фактически композиционную по материалу конструкцию представлял собой средневековый щит. Между слоями толстой, специально обработанной кожи, составлявшей его, помещались и прочные тонкие плетеные формообразующие ветки, и плоские сланцы, и слои рога, и такой же плоский, тонкий металлический облой. Такой щит был исключительно прочным и легким и, увы, совершенно недолговечным.
Русский воин Артели оружейников были уважаемы и популярны в Средние века, но отсутствие специальной литературы, закреплявшей для потомков достигнутые успехи, делали это тонкое производство неустойчивым, когда итоговые изделия, будь то щит или меч, сделанные лукавым ремесленником, уступали лучшим образцам многократно. Труднодостижимая, дорогой ценой покупаемая прочность все чаще уступала место декоративной отделке, частью превратившейся в Западной Европе в целую искусственную науку — геральдику.
Надо ли говорить, что одетые в металлические доспехи воины производили на современников исключительное впечатление.
Художники старались запечатлеть поразившее их сверкание изящных металлических форм на элегантных фигурах знати. Доспех, как элемент живописного усиления образа, использовали почти все великие живописцы позднего Средневековья: и Дюрер, и Рафаэль, и Боттичелли, и Брейгель, и Тициан, и Леонардо, и Веласкес. Удивительно, но нигде, кроме мускульной кирасы на гробнице Медичи, не изображал доспехов великий Микеланджело. Сдерживаемые суровыми религиозными ограничениями, очень осторожно рисовали в иконах и иллюстрациях доспехи и русские художники.
Элементами пластинчатого защитного вооружения, однажды и навсегда нашедшими свое место и прошедшими вместе с гоплитами и центурионами, рыцарями и витязями, кирасирами и сегодняшними спецназовцами, были и остаются шлем и кираса. Хотя между "мускульной" кирасой IV века до нашей эры и сегодняшним "композитным" бронежилетом "дистанция огромного размера".
Рассматривая вооружение русского воина, можно предположить возможную последовательность его действий в наступательном бою. На боку дружинника висел меч или сабля в кожаных или матерчатых ножнах. Скользящий удар сабли со смещенным к острию центром тяжести, нанесенный умелой рукой вперед-вниз, был страшнее удара мечом.
У пояса в колчане из бересты, обтянутой кожей, воин хранил до двух десятков стрел, за спиной — лук. Тетиву лука натягивали непосредственно перед применением во избежание потерь упругих свойств лука. Лук требовал специальной тщательной подготовки и ухода. Нередко их замачивали в специальных рассолах, натирали составами, суть которых держали в секрете.
К вооружению русского лучника стоит отнести и специальный наруч (предохраняющий от удара отпущенной тетивой), надеваемый правшой на левую руку, а также полукольца и хитроумные механические приспособления, позволявшие натягивать тетиву.
Нередко русские воины применяли и самострел, сегодня более известный под названием арбалета.
Иногда тяжелые, а иногда легкие длинные копья служили в самом начале боя. Если не удавалось в первом столкновении издалека поразить врага стрелой, воин брался за сулицу — короткое метательное копье, оружие ближнего боя.
По мере сближения конного дружинника с противником одно оружие могло сменять другое: издалека он осыпал врага стрелами, сблизившись, стремился поразить брошенной сулицей, затем шло в дело копье и, наконец, сабля или меч. Хотя скорее на первое место выступала специализация, когда лучники осыпали врага стрелами, копейщики "брали в копья", а "мечники" до устали работали мечом или саблей.
Вооружение русских воинов не уступало лучшим западноевропейским и азиатским образцам, отличалось универсальностью, надежностью и высочайшими боевыми качествами.
источник
|
| |
| |
|
