Древние жители Восточной Европы познакомились с этой одеждой благодаря скифам и сарматам, Западная Европа – благодаря варварам (готам). В императорском Риме со штанами, кстати, пытались бороться, хотя германские кожаные штаны сразу пришлись по душе римским воинам. Когда же на наших просторах вошли в житейский обиход штаны – достоверно не известно (указывают на XI век – тогда уже носили).

Этот предмет одежды прижился везде и стал символом мужского, «маскулинного», в силу чего столь привычные уже для всех штаны и брюки тоже стали полем битвы. В вопросах одежды вообще, к сожалению, кроется масса возможностей для споров, в том числе «на высоком идеологическом уровне».

Штаны – не исключение. Термин, выросший «из штанов», стал революционным термином во Франции (санкюлоты – беспорточные, от sans culotte, где кюлот – короткие штаны знати и буржуазии в отличие от длинных у бедняков). Но, по счастью, сейчас все вопросы здесь сосредоточены в довольно узкой области – вопросах сексологии, женской эмансипации и прочего, что строго на любителя. (Есть даже работа с характерным названием «Битва за штаны: этикет, мода, политика, идеология» российского сексолога И. Кона).

Столь знакомое нам слово «брюки» появилось не так давно и пришло из нидерландского языка. До этого пользовались словом «штаны» (по основной версии – слово турецкого происхождения), а еще раньше – словом «порты», или «портки». А еще в русском литературном языке 19 века бытовало очень стыдливое слово для мужской одежды – «невыразимое» (или «невыразимые»). Невыразимое – и все тут. Сразу всем читателям понятно. Зафиксировано и в литературе:

«Его бухарский халат разъехался спереди, и обнаружились препротивные нижние невыразимые из замшевой кожи» (И. Тургенев. Повесть «Несчастная»). Или у Тургенева же: «Выхожу – и вижу – за калиткой – человека дурно одетого с разодранными невыразимыми, а перед калиткой Пэгаз в позе победителя» (очерк «Пэгаз»). Или у Вяземского: «Приезжий Н. Н. явился в таких невыразимых на бал к М. Н. Корсаковой».

Целомудренные писатели нашли и словосочетание, описывающее, как бы это выразиться, человека, оказавшегося без невыразимых. Писали просто «без оных». Сразу всем читателям тоже все понятно. «Как только, бывало, губернатор за ворота, так предводитель сейчас: Ой, тарантас! – и марш в деревню. И ходит там без оных, покуда опять начальство к долгу не призовет» (Салтыков-Щедрин. Сказки. «Праздный разговор»). Собственно, «невыразимое» – это шутливый эвфемизм, конечно.

И все же попробуем, оставаясь столь же целомудренными, как некоторые писатели-классики (не только русские – и Диккенс так деликатно называл), вообразить это невыразимое.

Порты, портки – древнее слово. Когда-то им и обозначалась немудреная «одежда типа брюк». Происхождение слова понятно – от «портно», грубого холста, из которого и шили самую насущную одежду – портки и рубашки. Нам осталось слово «портной». Впрочем, слово «портки» тоже живет и здравствует и поныне. И городские женщины часто его употребляют, обращаясь к мужу или сыну. И в шаловливых стихах проскакивает. И в непристойных частушках звучит.

Возвращение Яросланца на родину (автор неизвестен, русский лубок)

Портки из грубого холста или пестряди шились беднотой. (Пришёл марток – надевай семь порток! – важное указание на обманчивую погоду ранней весной). Портки изначально делились на «холодные, стеганые и теплые» – то есть шились на разную погоду. Предположительное отсутствие портков стало символом крайней нищеты – беспорточный (говорили еще голоштанный, бесштанный, голопятый). Замечательно и неожиданно так звучит у Твардовского в «Василии Теркине»:

К штабу на берег восточный
Плелся стежкой, стороной
Некий немец беспорточный,
Веселя народ честной.

Сейчас так могут сказать только о малых детях и в другом, прямом смысле. А в деревнях когда-то дети подолгу бегали по улицам без портков, в одной рубашке («беспорточная команда»). Слово сохранилось и как некий образ:

Слетелись-сбежались Дуб Волосастый, Зовкий Дарун,
Беспорточный Комар – задирчивый глаз, да Брюхо – Валун,
Из соседнего леса Дмитрий-Боян примчал на коне,
Кулавой-Одинец, Крылина-Мудрец в хрустальной броне..
(Ю. Шевчук. Сказка).

А. Васнецов (брат В. Васнецова и сам прекрасный художник). Лубяной торг на Трубе в XVII в.

Люди позажиточней надевали зимой порты суконные («Рубашка на нем грязная, на портках домашнего сукна заплаты». Новиков-Прибой «На медведя»). Летом носили порты тафтяные (из тафты – шелка). До XV века портки шились из двух прямых полотнищ, с клином, который назывался ластовицей, и с очкуром (пояс, завязка). Портки могли быть узкими или пошире, длинными и не очень. Следовали и моде – портки «в елочку» или в полосочку.

Знать носила порты из дорогих тканей – парча, объярь (плотный узорчатый шелк). Могли порты и мехом подбить, сделать «с исподом» – мех брали с брюшка песца, белок, соболей.

А. Рябушкин. Московская улица, 17 век.
Порты, естественно, носили мужчины всех сословий. До нас дошло выражение «Без порток, но в шляпе», известно и «Сапожник без сапог, портной без порток». Не исключено, что в некоторых семьях можно и сейчас, к сожалению, услышать «Снимай портки!» (дескать, жди ремня).

Надо полагать, что когда-то всяких поговорок и присказок было намного больше. Например, о бестолковом, но суетливом человеке говаривали: «Седлай порты, надевай коня!».

Удерживались порты на талии или бедрах узлом на гашнике. Сохранились разнообразные поговорки-отговорки с этим словом («И рад бы погнался, да гашник порвался», или «И рад бы не поддался, да гашник оборвался»). В общем, гашник виноват, а то бы я!

А. Васнецов (брат В. Васнецова). Оборона Москвы от хана Тохтамыша. XIV век
С помощью гашника можно было делать портки уже или свободнее – так, как было в данный момент удобнее. Узлы завязывали спереди и сзади: «Те же портки, да наперёд узлы» – поговорка, смысл которой совершенно ясен (то же самое).

Слово «гашник» – интересное, и запомнить его легко. Во-первых, кому не знакомо из жизни – «Спрятать в загашник»? А поговорка именно отсюда. Во-вторых, укороченным «гаш» могли заменить слово «портки».

Но еще интереснее, что есть еще одно слово для портов – гачи. Оно сохранилось в некоторых славянских языках – вот сейчас электронный словарь мне перевел на украинский: гачі – штаны (полотняные; белые суконные). Это слово до сих пор используется и в ряде регионов России («засучить гачи»).

Тюркское «иштон» пришло со времен Золотой Орды. Но слово «штаны» распространилось на мужскую одежду в XVIII веке, оставив слово «портки» сугубо для обозначения исподнего белья. И уже с этим словом пошли в народе новые выражения, пословицы и поговорки: «задрав штаны» (у Маяковского еще: «задрав порточки»), «остаться без штанов» – как крайняя степень нужды, «вырасти из коротких штанишек» и так далее.

Итак, портки давно стали устаревшим названием устаревшего же исподнего белья. Штаны тоже окончательно «превратились» в элегантные брюки.

Надеюсь, мне удалось выразить невыразимое, а вам его вообразить. А то долго не могла и близко подойти к такой щекотливой теме...

http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-41407/

Для этого нужно выполнить следующий ритуал: пойти в полнолуние в безмолвный лес или на вершину холма. Затем в полночь начертить на земле магические круги, внешний и внутренний. После этого в центре круга меньшего диаметра устанавливался на костре котел, в котором желающий превратиться в оборотня варил зелье из многочисленных трав — белены, опиума, болиголова и петрушки. После этого следовало прочесть заклинание. Вот несколько строк из него: «Волки, вампиры, сатиры и призраки, Избранные из всех дьявольских сил, Я молю вас послать сюда, сюда послать, Сюда послать огромную серую тень, Которая заставит людей задрожать…»

Произнеся эти слова, просящий раздевался догола, натирал тело специально приготовленным снадобьем, надевал подаренный ему дьяволом пояс, становился на колени у костра и после этого превращался в волка.

«Суженый-ряженый, опояшь меня!»
Отсутствие пояса являлось признаком принадлежности к миру нечистой силы: например, русалки традиционно описываются как голые или одетые в белые рубахи, но обязательно подчеркивается отсутствие пояса.

В старых рукописных книгах по народной медицине о поясе говорится следующее: «А от всех колдунов и от всякой порчи носят на голом теле пояс вязаный. И при этом талисмане не может действовать никакое колдовство».

Пояс применялся в заговорах от различных болезней. Больной лихорадкой, например, шел в лес, находил осину, кланялся ей и говорил: «Осинa, осина, возьми мою трясину, дай мне здоровье». После чего перевязывал осину своим поясом.

Кое-где считалось, что изменение изначальных размеров пояса изобличало присутствие в нем злого духа, который захватил тело больного и стал причиной болезни. После проведения магических процедур над пациентом знахарь вновь производил измерение пояса для подтверждения изгнания духа. После чего разрезал «больной» пояс на куски и закапывал его части в земле.

Под Новый год хозяйки связывали поясом попарно бытовые и хозяйственные предметы по примете: в наступающем году все в доме будет удваиваться, прибавляться. Девушки, желавшие выйти замуж, искали в лесу две молодых осины, которые можно было перевязать одним поясом, и если находили, то считали, что их желание о замужестве сбудется.

На поясе девушки гадали и о своем будущем суженом: на ночь к нему привязывали висячий замок, запирали его и ключ клали под голову со словами: «Суженый-ряженый, отомкни меня».

Чтобы увидеть суженого во сне, можно было положить под подушку вместо ключа один только пояс, приговаривая при этом: «Суженый-ряженый, умой меня, утри меня, опояшь меня».

Не обходилось в прошлом на Руси без поясов и во время сватовства и свадьбы. Если невеста передавала жениху пояс, то уже не имела права изменить свое решение и отказать. Как правило, невеста дарила жениху вытканный ею узкий шерстяной пояс в красных тонах, который охранял его от сглаза, наговора и приворотов других женщин.

Еще во второй половине XIX века сохранялся такой удивительный на наш современный взгляд обычай: во время сватовства на полу перед невестой клали красный пояс в виде круга, и если девушка была согласна на брак, то прыгала с лавки в середину круга.

В славянских верованиях пояс являлся источником жизненной силы, поэтому часто наделялся оплодотворяющими и оздоровливающими свойствами. Мужчины лыковым поясом лечились от мужского бесплодия, а бездетные женщины в стремлении иметь потомство клали под подушку пояс священника или носили при себе его кусочек.

Некоторые обрядовые действия с поясом были направлены на стимулирование мужской и женской плодовитости и на защиту беременной женщины.

При беременности женщины, живущие на севере России, начинали носить пояс своего мужа, считая его более сильным оберегом, чем свой. Им не рекомендовалось снимать пояс даже на ночь.

Кого боятся домовые и кикиморы
“В некоторых странах подобные традиции сохранились до сего дня. Например, два года назад в Японии мистическая церемония одевания пояса была устроена для беременной принцессы Кико. В соответствии с традициями церемония состоялась в день Собаки по старинному зодиакальному календарю. Японцы испокон веков считают, что четвероногие друзья человека легче других разрешаются от бремени. Завязывание магического пояса в день Собаки должно было предохранить принцессу от выкидыша и других опасностей во время родов.”

В присутствии супруга на парадном кимоно его повязали Кико придворные дамы, тщательно выполнившие все полагающиеся по этому поводу средневековые ритуалы.

В России считалось, что с помощью пояса можно «привязать» скотину ко двору. Во Владимирской губернии, например, только что купленную корову проводили через опояску, постланную у ворот, приговаривая: «Забывай старого хозяина, привыкай к новому!»

При вселении в новый дом или квартиру и по сей день повсеместно вперед пускают кошку. Однако существовал раньше и другой, теперь забытый, ритуал: вслед за кошкой в новый дом первым заходил хозяин и за пояс втягивал через порог всех членов семьи.

Применялся пояс и в погребальных обрядах. У белорусов, например, покойника опоясывали синим поясом. В некоторых районах России дно гроба выстилалось прутьями развязанных веников, поверх которых клали поперек гроба пояс. Считалось, что покойник при воскресении должен явиться на суд непременно опоясанным.

Вместе с тем, вдова в случае смерти мужа отнюдь не должна была завязывать на покойном «смертный пояс», если намерена была в будущем снова выйти замуж. Если же завязавшая «смертный пояс» все же выходила замуж вторично, то ее семейная жизнь была несчастливой и, как правило, скоротечной.

Когда гроб с покойником выносили со двора, ворота также завязывали поясом, чтобы оградить дом от повторных смертей. Не за поводья, а за пояс вели и лошадь, везущую гроб на кладбище.

Считалось, что пояс способен защитить вдову от домогательств нечистой силы, которая захочет ее посетить в облике покойного мужа, а в Сибири недавно овдовевшая женщина носила пояс из рыболовной сети с тем, чтобы оградить себя от злого духа, принесшего смерть ее мужу.

С магическим значением пояса связано и опоясывание новорожденного во время крещения. Родившийся человек получал своеобразный амулет, с которым проходила вся его жизнь. Домашние представители нечистой силы — домовые и кикиморы — не смели даже подступиться к ребенку, если на его теле находился пояс.

Как правило, ребенка в первые сорок дней после рождения не подпоясывали, и лишь на седьмой неделе крестная приносила ему в подарок поясок, крестик и рубашку. Считалось, что если она ребенка не опояшет, то он может умереть.

В некоторых местах подпоясывали уже годовалого малыша. Поставив его к печному столбу и завязывая узел, крестная тихо приговаривала: «Будь здоров и толстый, как печной столб».

Кстати, старообрядцы обычаю носить пояс придавали еще большее значение. Пояс, надетый при крещении на голое тело, носился ими до кончины и даже в бане не снимался.

На Руси пояс служил и родительским благословением, а также передавался по наследству из поколения в поколение.

“При первом надевании нового пояса следовало произнести такие слова: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Заговорю тело белое и закреплю крепче стали и булату, крепче меди и укладу, крепче железа немецкого, крепче тугого лука и каленой стрелы, и подпояшу своим заговорным поясом, и замкну в тридевять замков и тридевять ключей, и пущу ключи в Океан-море, и взяла их щука

Трансформация в оборотня
Полагали, что зловредных ведьм можно было ловить, как арканом, с помощью освященного пояса. В то же время сами ведьмы использовали мощь пояса в злых действиях на свадьбе. Так, особо сильные колдуньи могли «пустить волками» целые свадебные поезда. Для этого ведьма брала столько скрученных поясов, сколько в поезде лиц, нашептывала над ними заклятье, и кого потом подпоясывала как бы невзначай таким поясом, тот и становился волком.

Впрочем, как утверждают древние чернокнижники, самый безотказный способ стать волком — заключить договор с дьяволом. После скрепления договора кровью человек получает от нечистой силы помогающий в превращениях магический пояс, который он должен носить на себе во время трансформации в оборотня.

Для этого нужно выполнить следующий ритуал: пойти в полнолуние в безмолвный лес или на вершину холма. Затем в полночь начертить на земле магические круги, внешний и внутренний. После этого в центре круга меньшего диаметра устанавливался на костре котел, в котором желающий превратиться в оборотня варил зелье из многочисленных трав — белены, опиума, болиголова и петрушки. После этого следовало прочесть заклинание. Вот несколько строк из него: «Волки, вампиры, сатиры и призраки, Избранные из всех дьявольских сил, Я молю вас послать сюда, сюда послать, Сюда послать огромную серую тень, Которая заставит людей задрожать…»

Произнеся эти слова, просящий раздевался догола, натирал тело специально приготовленным снадобьем, надевал подаренный ему дьяволом пояс, становился на колени у костра и после этого превращался в волка.

Чтобы превратиться вновь в человека, в большинстве случаев оборотню достаточно скинуть с себя волчий пояс.

В случае поимки оборотня его вновь превращали в человека, надев на него пояс с узлами, завязывая которые знахари пришептывали: «Господи, помилуй».

Ныне самотканые пояса канули в Лету, однако на смену им пришел современный ремень. Так что если его сегодня освятить в церкви, он сможет стать для вас таким же оберегом от всевозможных напастей, каким в древности являлся для наших предков пояс…
Светлана НИКИФОРОВА

http://mirmystic.com/2009/12/25/themagikstrapandthetokenswithhim/

Самое простое, самое древнее и, в тоже время, самое изысканное украшение для головы – венок. Собственно, так и не известно кому же пришло в голову сплести себе такой убор. Очень может быть это был Адам, который украсил себя венком из цветов , ожидая сотворения Евы. А может быть развесёлый бог виноградарства ,виноделия и другой растительности Бахус, который украсил себя венком из плюща в честь победы над индами. Это мог быть и подаривший человечеству огонь, Прометей, похитивший огонь у Зевса. И Сатурн, который научил людей земледелию, виноградарству, цивилизованной жизни. Юпитер, Бог неба, дневного света, грозы, дух деревьев, тоже носил венок.Однако, скорее всего, древний человек решил прикрыть свою голову от солнца. Есть еще одна версия- венок это средство приведение себя в чувство во время ужасного похмелья посли обильных греческих пиров.
Ремляне считали, что мирт действует возбуждающе, и поэтому голову бога брака Гименея украшал миртовый венок.
С древних времен и до сих пор летом, во время буйства цветов девушки плетут венки, разные, из любых цветов, какие попадутся.

В древней Руси венок всегда был главным украшением девиц и женщин и являлся обязательным атрибутом во время проведения языческих праздников. На венок возлагали большие надежды .

Если девушка имела на примете парня, а он все не засылал к ней сватов, то ей нужно было сплести Венок Надежды.
Венок надежды
Который вязали из васильков и полевого мака. Нужно было собственноручно одеть такой венок на голову своему избраннику и он тот час же сможет побороть свою нерешительность!

Венок Любви
Все же прочие девушки. От 13 лет и до самого замужества плели «Венки любви»
, состоящие в основном из ромашки, между которыми вплетали цвет яблонь и вишен, а над челом прикреплялась цветущая гроздь калины. Между цветами вплетали усики хмеля , что бы всяк видел- не просто красавица, а еще и умница!

Венок Девицы
Плелся из ромашки и василька с добавлением любых других цветов

ВЕНОК ПРЕДАННОСТИ

Замужние женщины и просватанные девица плели из васильков, которые составляли здесь основу, а между ними вплетали цветущий любисток.
После рождения первенца, женщина могла сплести венок из роз, украшенный зелеными листьями

Если же предстояла разлука,или парень полюбил другую плели
ВЕНОК РАЗЛУК.
Он состоял из первоцвета- символа недолговечности и вереска, который означал одиночество и безнадежность.

В конце лета девушки бросали в реку венок, сплетенный на свой вкус из любых цветов, гадая о суженном или о своей дальнейшей судьбе.
Существовал обычай, из последнего снопа сплести венок, украшенный ленгтами. Одевали его на голову самой красивой девушки и она, в сопровождении поющих и пляшущих сельчан приносила его в деревню. Это был знак окончания сбора урожая и полевых работ.

Лентами украшали венки и из ветвей и из живых цветов. Позднее, венок, украшенный лентами сохранился как часть национального женского костюм Украинок.
Собственно, каждый цветок или цвет ленты имели значение.
Значения цвета ленточек в веночке:

Желтый - цвет солнца

Зеленый - симлов красоты и молодости

Голубой - символ неба и воды

Оранжевый - символ хлеба

Фиолетовый - симлов мудрости

Малиновый - искренности и душевности

Розовый - символ достатка

Коричневый (светло) - симлов земли-кормилицы

Самым правильным венком считался венок из 12 цветущих трав, каждая из которых не торлько что-то символизировала, но и сама по себе была оберегом. Ромашка в венке- символ девичьей чистоты .
Василек или любисток означали верность
Венок из вевей цветущих вишен и яблонь- материнская забота и преданность.
Хмель- символ ума, хитрости и затейливости.
Калина- неувядающая красота и здоровье.
бессмертник - символ здоровья, тысячелистник - непокоренности, барвинок - жизнь и бессмертие человеческой души,
мальва и пивония - веры, надежды и любви;
А вот цвет мака означал печаль по погибшим в схватке с врагом. Этот цветок приобщали в венок девушки или женщины из семей воинов.

Говорят, если девушка на Яблочный Спас сделает венок из яблок,
то в следующем году обязательно выйдет замуж!

Источник: http://liveinternet.ru/users/lukysia/rubric/1132563/

Забытая магия одежды
Даже когда одежда служила только как средство защиты от непогоды или холода, на ней обязательно рисовали охранные знаки или нашивали талисманы. Иначе говоря, одежда являлась только фоном для различных ритуальных предметов, о значении которых впоследствии забыли, и они превратились в знакомые нам брелоки, застежки, кокарды, пуговицы, запонки, пряжки и т. п. Например, наиглавнейшая часть туалета, говорившая о заслугах человека и его социальном статусе, — головной убор — превратилась в обыкновенную шапку, шляпу, кепку и т. п.

«Изгоняя первых людей из рая, — пишет московский эзотерик Олард Диксон, — Бог собственноручно сделал для них кожаные одежды, чтобы в этом облачении они продолжили тяжелую жизнь на земле. Масоны, например, считают, что этот драматический эпизод из книги Бытия нужно понимать не прямо, а иносказательно, как помещение бестелесной человеческой души в бренную земную оболочку (одежду). При такой интерпретации текста все встает на свои места, и одежда, как облачение физического тела, действительно становится магическим предметом, защищающим человека в наиболее уязвимых местах от нежелательного воздействия на его энергетику злых сил нашего и потустороннего мира.

Например, головной убор был когда-то видимым символом ауры и указывал на материальное и духовное совершенство владельца. Чем пышней и богаче выглядел он, тем большим уважением пользовался человек. Право на ношение такого убранства необходимо было заслужить. Например, головные уборы из орлиных перьев, распространенные среди североамериканских индейцев, формировались годами. Каждое новое перо — очередная победа, очередная заслуга перед собратьями. А если к кончику пера привязывалась еще и красная нить, значит, обстоятельства его получения были столь трудны, что граничили со смертью».

Верхняя часть головного убора во многих древних религиях была связана с мистическим духовным центром. В Индии он называется чакрой познания высших планов мироздания — сахасрарой. Нередко даже строение головного убора прямым образом указывало на эту важную точку — они делались в виде конусообразного колпака или украшались шпилем.

А особый орнамент соединял сахасрару с основанием убора, где находился еще один важнейший центр — третий глаз, или чакра аджна. Эту точку часто украшали драгоценными камнями и символами власти. На «шапках» фараонов аджна была отмечена изображениями коршуна и змеи — верховных знаков власти Верхнего и Нижнего Египта. В наши дни этот обычай сохранился у военных, чьи фуражки, пилотки и даже каски украшены государственными гербами или кокардами. Но смысл такой традиции давно позабыт.

Появление пуговиц связано с третьей важной точкой человеческого тела, находящейся на шее в районе щитовидной железы. Этот центр (или чакра) называется вишудха.

Духовный центр человека — сердце (чакра анахата) — с глубокой древности отмечался различными знаками. Чаще всего — прозрачными сверкающими камнями, демонстрировавшими чистоту помыслов и поступков. В Древнем Риме и Греции носили специальную застежку-фибулу, скреплявшую концы плаща.

Следующая важнейшая точка организма, отвечающая за распределение энергетических потоков, называется чакрой манипурой. Она расположена в области солнечного сплетения. Это место всегда использовалось для размещения магических символов. Древние считали, что в этом месте амулеты и талисманы способны максимально проявить свою охранную силу. Рыцари Средневековья прикрывали эту чакру стальными доспехами, на которых чеканили или рисовали родовые гербы, которые хранили всю силу предков.

Солнечное сплетение энергетически связано со следующей, одной из семи основных чакр, свадхистаной, находящейся в районе пупка. Она выполняет важную роль центра, связующего наш организм с внешними источниками энергии. Сами понимаете, перекрыть доступ энергии или навести на нее порчу, — то самое, на что в первую очередь пойдет враг. Опытным путем люди установили, что защитить ее можно с помощью металлической или каменной пластины. Именно так появилась пряжка — большая пуговица, украшенная мистическими фигурами. Впоследствии изначальная роль ее позабылась, и пряжка превратилась в обычную застежку для пояса.

Седьмая, самая нижняя чакра (муладхара), расположенная в области копчика, обозначалась в одежде обычно украшениями, свешивающимися с пояса. Они и поныне в моде у первобытных племен Африки, Австралии, Южной Америки и т. п. Они стали прототипом современных юбок, которые первоначально носили и мужчины, и женщины. И которые продолжают носить, например, шотландцы. Муладхара, согласно восточным учениям, — энергетическое хранилище жизненной энергии (ки, ци, кундалини), которая, поднимаясь вверх, снабжает человека физической и духовной энергией.

А как появились браслеты? О. Диксон объясняет это следующим образом. Человеческая голова — символ духа, руки и ноги — наполнены мощью четырех природных стихий — земли, воды, воздуха, огня. Но все эти силы просто так не даются нам в руки, их нужно заставить работать. И делалось это именно с помощью покрытых магическими знаками браслетов. Шаманы и колдуны древности были увешаны ими с головы до ног. Позднее их стали заменять кожаными поножами и поручами, превратившимися в части доспехов, перевязями, на которые наносили все главные символы. Они со временем стали также использоваться для ношения оружия. В эпоху античности и средневековья браслеты стали частью перчаток и сапог. Браслеты заменили орнаменты на этих привычных нам аксессуарах. Именно потому, что они имели магический смысл, и появился обычай снимать перчатку перед приветствием. Этот жест должен был показать, что у человека нет дурных намерений, что он не прибегает в настоящий момент к силе духов. С ходом времени мистическое назначение браслетов забылось, и магические символы, наносимые на них, превратились в обычный орнамент. Символы, защищавшие солнечное сплетение и украшавшие браслеты, мы видим сегодня на верхней одежде — они имеют чисто декоративное значение.

Тайна причудливой моды «На закате средневековья в Европе любили пышные театральные зрелища и роскошную необычную одежду, — пишет эзотерик Евгений Гольцман. — Историки костюма говорят, что ценилось в первую очередь то, что было верхом непрактичности и чудачества. Никто не думал об удобстве. Казалось, главной целью человека было удивить сограждан. На самом деле все обстояло отнюдь не так: просто, «забыв» в советские времена о магии, мы утратили представление об истинном смысле этих чудачеств. А оно было. Знатные рыцари носили башмаки с носками длиной в полметра. Простые граждане старались им подражать, но это приводило лишь к тому, что обувь знати удлинялась еще больше… В первой половине XIV столетия вошли в моду платья странного фасона: спереди они имели нормальный вид, а сзади волочились по земле вслед за своими обладательницами…
Постепенно шлейфы увеличивались и, наконец, достигли таких размеров, что их приходилось поддерживать пажам. Сначала эти чудные неудобные наряды надевали только на торжества при дворе, но в XV века в Германии шлейфы стали принадлежностью и повседневного платья».

Как объяснить такую странную манеру одеваться?
Мы считаем одежду защитой от перепадов температуры и непогоды, а также средством регулирования межполовых отношений. Но прежде она была призвана также оберегать человека от недобрых взглядов и нечистой силы. Об этом говорилось выше, можно добавить, что и сама ткань служила непреодолимой преградой для духов зла, так как ее изготавливали на прялках и ткацких станках, покрытых магическими знаками.

Сегодня бубенчики на костюме можно увидеть только у клоунов. А в средние века это было нормой для мужского костюма. Ведь колокольчики считались надежной защитой от порчи. По той же причине был изобретен и гульфик, пристегивавшийся к штанам спереди между ног мешочек для половых органов: ведь именно их во все времена и у всех народов в первую очередь оберегали от сглаза и всякого колдовства. Его позднее заменили пуговицами, тоже выполнявшими охранную функцию, а ныне — молнией.

И шлейфы, и загнутые носки башмаков, и бантики, и прочие причудливые побрякушки, которыми мужчины и женщины украшали свои костюмы, имели вполне определенное назначение: они отвлекали на себя недобрые взгляды и тем самым избавляли своих хозяев от порчи. Так, Оноре де Бальзак появлялся на людях в монашеской рясе, композитор Гайдн, перед тем как приступить к сочинению музыки, облачался в придворный костюм, писатель Габриэль д’Аннунцио ходил в старинном кавалерийском мундире, композитор Рихард Вагнер носил красную бархатную куртку и берет. Внешне это выглядело как чудачество, а скрытый смысл переодеваний заключался в стремлении переключить внимание недобрых людей с человека на его наряд.

При французском королевском дворе средством защиты от порчи и колдовства стали парики, введенные «в оборот» Людовиком XIV. Именно этим, а не какой-то капризной модой, объясняется традиция и зимой, и летом париться в негигиеничном парике. Конечно, это не было большим новшеством. Парики носили еще в Древнем Египте и Месопотамии. При Людовике XIV парики, особенно женские, быстро превратились в сложнейшие архитектурные сооружения из шиньонов, лент, пучков перьев. Украшенные фруктами, статуэтками и даже миниатюрными ветряными мельницами, они, может, и спасали от порчи, но для своих владелиц стали сущим наказанием. Они были тяжелыми, неудобными: ни на балу спокойно не поболтаешь, ни к собеседнику близко не подойдешь. Были проблемы и у мужчин. Модную тогда треуголку носить поверх парика было крайне затруднительно, поэтому выход нашли в том, чтобы не надевать ее, а носить под мышкой. А чтобы и там она не мешала, ее сделали плоской. Вот такую эволюцию претерпел треугольник — символ женских половых органов, — с незапамятных времен считавшийся средством защиты от сглаза.

Рога различных животных — быка, буйвола, барана, антилопы, оленя, серны, козла — с древних времен использовались как защитное средство от порчи и колдовства. Амулетами, по законам симпатии, служили и изображения рогов. В древние времена и в средневековье двурогие шлемы и другие «рогатые» мужские головные уборы носили в Европе воины, священники и правители. Вспомните историю: во многих странах Востока Александра Македонского и сейчас из-за его рогатого шлема называют Искандер Зулькарнай или Александр Двурогий.

У знатных женщин был в моде высокий головной убор — эннен с «рожками» — валиками из волос по бокам головы. Венецианские дожи надевали поверх чепца вышитую золотом шапочку с рогом.

У восточных славян тоже был широко распространен двурогий головной убор. Русские женщины из южных земель носили так называемую кичку, рога на которой иногда возвышались больше чем на 20 сантиметров. Их кончики часто связывали лентами и шнурками с украшениями и амулетами. В северных же русских землях были популярны кокошники — головные уборы с гребнем и двумя маленькими рожками.
Виктор Потапов

http://vzglyadzagran.ru/chelove....de.html

Лишь после 1951 года, когда археологами были найдены берестяные грамоты и наука получила небывалую возможность заглянуть в повседневную жизнь простого народа, сделалось ясно, что "шапкой" называли не только княжескую регалию, но и вообще мужской головной убор. А вот княжескую шапку именовали иногда "клобуком". Потом это название перешло в русском языке на монашеское покрывало, а также на колпачок, что надевали на
голову охотничьим птицам ("клобучок"). В языках зарубежных славян "клобук" до сих пор значит попросту "шапка", а также "шлем".

Княжеские шапки определенным образом даже "мешают" исследователям изучать головные уборы люда попроще: уж если на древней миниатюре присутствует князь (а ведь летописи составлялись в изрядной степени "про князей"), то все прочие, как правило, - с непокрытыми головами. Но, по счастью, сохранились фрески на лестнице Софийского собора в Киеве и браслет XII века: на них изображены музыканты в островерхих колпаках.
Археологами были найдены заготовки для подобного колпака: два треугольных куска кожи, которые мастер так и не собрался сшить вместе. К несколько более поздней эпохе относятся обнаруженные при раскопках валяные шапки, а также легкие летние, сплетенные из тонких сосновых корешков. Можно предположить, что древние славяне носили самые разнообразные меховые, кожаные, валяные, плетеные шапки. И не забывали снимать их не только при виде князя, но и просто при встрече со старшим, уважаемым человеком - например, с собственными родителями.

Историческая же "шапка Мономаха" непосредственно - есть не что иное, как золотая бухарская шапка, подаренная в XIV веке московскому князю и по его приказу обшитая соболем. Приобретя таким образом сходство с шапками древних князей, она еще триста лет служила русским монархам во время обряда венчания на царство. Вот какова оказалась сила традиции, а вернее, религиозного убеждения: благополучие народа зависит от предводителя - мыслимо ли что-либо поменять в княжеском или царском убранстве, не навлечет ли это беду?

Женский головной убор
В древности по наряду девушки было легко определить ее возраст - совершеннолетняя или нет, можно ли сватать. А вот замужем или нет - об этом говорил в первую очередь головной убор.

До замужества головной убор (по крайней мере летом) не покрывал макушки, оставляя волосы открытыми. Маленькие девочки носили на лбу простые матерчатые тесемки. Взрослея, вместе с поневой они получали "красу" - девичий венец. Еще его называли "увяслом" - "повязкой", от "вясти" - "вязать". Эту повязку расшивали как можно нарядней, иногда, при достатке, даже золотом. Девушки из богатых семей носили увясла из византийской парчи. Другой типично славянской разновидностью "красы" был венчик из тонкой (около 1 мм) металлической ленты. Ширина ленты бывала обычно 0,5-2,5 см. Делали такие венчики из серебра, реже - из бронзы, на концах устраивали крючки либо ушки для шнурка, который завязывался на затылке.

Мастера-кузнецы украшали венчики орнаментом и придавали им разную форму, в том числе с расширением на лбу, как у византийских диадем. Из-за этого некоторые ученые XIX века считали, что венки вошли в культуру славян только вместе с христианством (тем более что в христианской символике венкам придается особенный смысл). Однако археологические находки подтвердили глубокую древность славянских девичьих венчиков. Кроме того, не во всех славянских племенах носили венчики из металлических лент. Например, девушки племени северян, населявшего современную Курскую область, предпочитали сделанные из серебряной проволоки с концами, расклепанными трубочкой - для шнурка. А в тех местах, где славяне тесно соприкасались с финно-угорскими племенами, в славянских курганах нередко находят типично финские девичьи повязки, составленные из бляшек и металлических спиралек, нанизанных на нити рядами - по числу прожитых лет. Ученые объясняют эти находки заимствованием "моды" от соседних народов, а также большим числом смешанных браков.

Головной убор "мужатой" женщины непременно укрывал волосы полностью. Этот обычай был связан с верой в
магическую силу волос (подробнее об этом в главе "Коса и борода"). Совсем недавно его строго придерживались не только русские, но и украинцы, белорусы, гуцулы, болгары, чуваши, все группы татар, башкир, народы коми, ижора, мордва и другие. Покрывали волосы и женщины Скандинавии.

Иностранные писатели - современники древних славян, оставившие нам описание их обычаев, - упоминают, что жених накидывал своей избраннице на голову покрывало и делался таким образом ее мужем и господином. Действительно, одни из древнейших славянских наименований головного убора замужней - "повой" и "убрус" - означают, в частности, "покрывало", "полотенце", "платок". "Повой" значит еще "то, что обвивает". Вероятно, именно такой убор запечатлен на изображении древнерусской княгини, дошедшем до нас из XI века. Судя по всему, сделан он из длинной - несколько метров - и достаточно широкой полосы белой материи, концы которой спускаются на спину. Аналогичный убор дожил до начала XX века кое-где на Украине и на западе Белорусии. Этнографы совершенно справедливо называют его "полотенчатым". А в русском языке сохранилось выражение "до повоя", имевшее смысл - "до замужества".

Другая разновидность головного убора замужней - кика. В древнерусском языке одним из значений этого слова было "волосы на голове", похожий смысл и поныне сохранился за ним в некоторых славянских языках, тогда как у нас оно стало обозначать скорее "то, что волосы прикрывает". А отличительной приметой кики были... рога, торчавшие вверх надо лбом.

Дело в том, что, согласно верованиям славян, рога обладали огромной оберегающей силой. Главным образом бычьи (турьи). Бык-тур был символом в первую очередь мужским, и рога обозначали мужское начало - способность уберечь, защитить от опасностей как реальных, так и волшебных. Женщине, особенно молодой матери, это было жизненно необходимо. Достаточно упомянуть, что даже в начале XX века недавно родившая женщина, выходя из дому, брала с собой рогатый ухват. Той же цели служили и матерчатые, на берестяной или стеганой холщовой основе, рога ее кики. Другой идеей, "заложенной" в эти рога (и тоже связанной с быками и коровами), была идея плодородия, продолжения рода. Еще в конце XIX века в некоторых деревнях женщины, достигшие старости, меняли рогатую кику на безрогую или вовсе переставали ее носить, ограничиваясь платком. В христианские времена священники стремились не допустить женщин в рогатых киках к причастию и вообще в церковь, вполне справедливо усматривая в этом следы языческой веры.

Тем не менее кика, как и повой, очень долго была одним из "синонимов" замужества. Невеста перед свадьбой, по обычаю изображая нежелание уходить из родительского дома (подробнее об этом в главе "Свадьба"), в своей песне-плаче описывает кику как злое, страшное существо, вставшее на дороге:

... больно страшно показалося,
ужасно да приглянулося:
на мосту-то на калиновом
сидит старая кика шитая...
... отгоните вы кику белую
со пути со дороженьки!

С древнейших времен, по всей видимости, существовал как бы промежуточный между девичьим и женским головной убор: его надевали просватанные девушки перед свадьбой. Сохранившийся на Русском Севере, он носил название "плачея".

Женщины-славянки в древности не носили непосредственно шапок, считавшихся мужской принадлежностью. В
холодное время года женщины всех возрастов покрывали голову теплым платком. Только завязывался он не под подбородком, как мы привыкли. Такой способ, как пишут ученые, сравнительно недавно проник в Россию из
Германии через Польшу. В древности платок охватывал подбородок и шею, а узел завязывали высоко на макушке. Такая манера носить платок сохранилась кое-где в России еще в начале XX века. "Не следует думать,
что у этих женщин болят зубы", - комментирует свой документальный рисунок этнограф.

Разница между девичьими и женскими головными уборами оставалась даже тогда, когда стал исчезать традиционный костюм. Например, в 30-е годы XX века, когда в Москве уже прокладывали метро, замужние женщины Калужской области все еще завязывали углы своих платков "двумя концами", а девушки, напротив, пропускали угол платка через завязанные концы.

дальше...

Во всяком случае, существовало прилагательное "гривный", означавшее - "шейный". У некоторых народов гривны носили в основном мужчины, у других - преимущественно женщины, но ученые утверждают, что всегда и у всех, в том числе у славян, это был признак определенного положения в обществе, очень часто - нечто вроде ордена за заслуги.

Гривны нередко находят в женских погребениях древних славян. Поэтому археологи с полным правом настаивают, что это было "типично женское" украшение, наподобие бус и височных колец, о которых речь впереди. А вот языковеды на основании летописей и других письменных документов уверенно объявляют гривны украшением "типично мужским". В самом деле, на страницах летописей можно прочесть, как князья награждают гривнами доблестных воинов.

Нет ли здесь какого-то противоречия? В главе "Кольчуга" будет рассказано, что у всех древних народов воины считались отчасти жрецами, не чуждыми шаманизма. Между тем известно, что во время совершения обряда все делается "наоборот", не по правилам обычной жизни. На славянских языческих праздниках повсеместно парни рядились девушками, а девушки - парнями, что в другие дни было строго запрещено. А мужчины-шаманы северных народов ходили в женской одежде и отпускали длинные волосы. Так почему бы и воинам-"жрецам" не сделать символом своего мужества - женское украшение? Тем более что проблема сохранения души в теле для них была весьма актуальной...

Древнеславянские мастера делали гривны из меди, бронзы, биллона (меди с серебром) и из мягких оловянно-свинцовых сплавов, нередко покрывая их серебром или позолотой. Драгоценные гривны делались из серебра, их находят в богатых могилах. Летописи упоминают о золотых гривнах князей, но это была огромная редкость.

Древние славяне носили разные виды гривен, отличавшиеся способом изготовления и соединения концов. И конечно, каждое племя предпочитало свой, особенный вид. Дротовые гривны делались из "дрота" - толстого металлического прутка, обычно круглого или треугольного в разрезе. Кузнецы перекручивали его клещами, раскалив на огне. Чем горячей был металл, тем мельче получалась "нарезка". Чуть позже появились гривны из ромбического, шестиугольного и трапециевидного дрота. Их не скручивали, предпочитая выбивать сверху узор в виде кружочков, треугольничков, точек. Эти гривны находят в курганах X-XI веков. Сравнивая с зарубежными находками, ученые уста новили, что они попадали к нам от соседей-финнов и из Прибалтики.

Похожие, только соединенные не замочком, а просто с далеко заходящими друг за друга концами, изготавливали сами славяне. Разомкнутые концы таких гривен находятся спереди. Они красиво расширяются, зато тыльная сторона, прилегающая к шее, круглая, чтобы удобней было носить. Их обычный орнамент, состоящий из треугольничков с выпуклостями внутри, археологи называют "волчий зуб". Такие гривны, сделанные из биллона, бронзы или низкопробного серебра, носили в X-XI веках в племени радимичей. Сходные встречались в X-XIII веках в Прибалтике, но концы прибалтийских гривен заострены, а не завершаются фигурными головками, как у славянских. В XI-XII веках радимичи стали соединять концы гривен красивыми квадратными бляхами, штампованными или литыми. Некоторые бляхи, рассеянные на значительной территории, отлиты явно в одной мастерской, даже в одной формочке. Это говорит о развитой торговле и о том, что древнерусские мастера-ювелиры работали не только на заказ, но и на рынок.

О развитой торговле свидетельствуют и гривны, попавшие в славянские земли из Скандинавии. Их делали из железного прутка, обмотанного тонкой бронзовой лентой. Судя по небольшому диаметру, сидели они довольно плотно на шее. На них часто можно видеть привески в форме крохотного молоточка. Археологи называют их "молоточками Тора": Тор - бог грозы языческих скандинавов, архетипически очень близкий славянскому Перуну. Оружием Тора, согласно преданиям, был каменный молот Мьйолльнир - ученые пишут, что это слово родственно нашему "молния"... Гривны с молоточками привозили в славянские земли воины-викинги, почитавшие Тора. Кто-то из них погибал в бою против славян, кто-то, наоборот, на службе у славянского князя, в сражении против общих врагов.

На радимичские немного походили гривны, которые делали в Поднепровье: археологи называют их "пластинчатыми". Они бывали плоскими ("серповидными") либо, реже, полыми, из металлической пластинки, согнутой в трубку. В XI-XII веках купцы везли их с Поднепровья в иные земли Руси и "за рубеж" - даже на другую сторону Балтийского моря, на шведский остров Готланд, где в те времена располагался один из важных центров международной торговли.

Иногда гривны сельским жителям не было нужды покупать у проезжих торговцев: местные мастера, прекрасно умевшие в XI веке делать проволоку, изготавливали их сами. Некоторые шейные обручи, сделанные из толстой медной или бронзовой проволоки, носили "просто так", без дополнительных украшений.

Но если железная или цветная проволочка была достаточно тонкой, на нее нанизывали бусы, круглые бляхи, иноземные монеты, бубенчики. На территории нынешних Калужской и Тверской областей по концам гривны приспосабливали восковые "муфты", чтобы бусины плотнее сидели на проволоке и не бились одна о другую. В ряде мест - в теперешней Московской области, а также в Приладожье - гривны было принято украшать оплеткой из тонкой проволочки или обматывать узкой металлической лентой.

Но самыми многочисленными были гривны витые: на севере Руси они составляют около половины всех находок. Славянские умельцы свивали их разными способами: "простым жгутом" - из двух-трех медных или бронзовых проволочек; "сложным жгутом" - из нескольких сдвоенных, предварительно перевитых между собой металлических нитей; иногда простой или сложный жгут еще обвивали сверху тонкой крученой ("сканой" или "филигранной") проволочкой.

Подобные гривны нередко находят в других странах, связанных с Русью торговыми отношениями: в Швеции, Дании, Северной Германии, Венгрии, даже на Британских островах. Очень много их в Швеции. Установлено, что на рубеже IX-X веков, когда купцы - славяне и скандинавы - начали налаживать постоянные торговые пути между Северной и Восточной Европой, витые гривны попали в Скандинавию из южных областей Руси. Изделия славянских ремесленников сразу понравились за морем - и прижились, перенятые местными мастерами.

дальше...

В письменных источниках свиты упоминаются начиная с XI века, а существовали, надо думать, и раньше.

Покрой древних свит, к сожалению, в точности нам не известен. Судя по всему, длиной они были примерно до икр, довольно плотно облегали фигуру ("поясом притяжена к телеси..."), рукава были снабжены обшлагами, а ворот - отложным воротником. И то и другое, конечно, вышивалось, причем вышивка у мужчин и у женщин была, скорее всего, различной.

Когда мальчик начинал становиться юношей, а девочка - девушкой, им приходила пора перейти в следующее "качество", из разряда "детей" в разряд "молодежи" - будущих женихов и невест, готовых к семейной ответственности и продолжению рода. Но телесное, физическое взросление еще мало что значило само по себе. Надо было выдержать испытание. Ученые называют его "инициацией" - "обновлением", "приведением в начальное состояние". Это был своеобразный экзамен на зрелость, физическую и духовную.

Юноша должен был вытерпеть жестокую боль, принимая татуировку или даже клеймо со знаками своего рода и племени, полноправным членом которого он становился отныне.

Для девушек тоже были испытания, хотя и не такие мучительные. Их цель - подтверждение зрелости, способности к свободному проявлению воли. И самое главное - те и другие подвергались ритуалу "временной смерти" и "воскрешения".

Это была не игра. Это происходило абсолютно всерьез. Вероятно, жрецы и жрицы применяли при этом какие-нибудь одурманивающие напитки, а то и гипноз. Также вполне вероятно, что разыгрывалась целая пантомима "проглатывания" детей мифическим животным - тотемом, "прародителем" и символом племени - с последующим "рождением" из его брюха.

Некоторые исследователи полагают, что всем известная сказка о Красной Шапочке содержит отголоски подобных обрядов.

Итак, прежние дети "умирали", а вместо них "рождались" новые взрослые. В древнейшие времена получали они и новые "взрослые" имена, которых опять-таки не должны были знать посторонние (а иногда это было первое наречение имени). Вручали и новую взрослую одежду: юношам - мужские штаны, девушкам - поневы, род юбок из клетчатого полотна, которые носили поверх рубахи на пояске.

Пока только отметим, что с момента надевания взрослой одежды девушку можно было сватать. А расцветка клеток поневы была своя у каждого славянского племени и у каждого рода.

(избранные отрывки из книги "Быт и верования древних славян")
автор: Мария Семенова

Как именно – рассказывает Арида, психолог, автор женских тренингов, разработанных на основе методов народной психологии и народного прикладного творчества.

Арида, какая роль отводилась одежде в народном укладе, помимо тех ролей, которые одежда играет сейчас? Я имею в виду защиту от жары-холода, соблюдение приличий и демонстрацию собственного статуса.

Наши предки видели и понимали обережное значение одежды. Сейчас этому такое внимание не уделяется. То, что одежда в жизни народа было значимой, становится очевидно можно, если поглядеть, сколько труда в неё вкладывалось. Например, обильная вышивка на подоле: зачем было вкладывать в неё такой труд, если люди очень разумно относились к своему времени? Посмотрите, как богато расшивали головные уборы, платки! Зачем?

Для красоты!
Сидеть и вышивать только для красоты? Наверняка в это вкладывали столько труда и времени, потому что виделся определённый смысл. Причём народная одежда всегда оставалась вне моды. Мода была только на мелкие детали, на пуговицы, например. Но принципиально крой, сборка сарафана, вышивка, элементы одежды веками оставались неизменными. Они несли в себе саму суть, само назначение одежды. Одежда хранила в себе некий истотный изначальный образ, который помогал, может быть, что-то вспомнить, что-то не забывать. То, что потеряно в современной одежде.

То есть, за модой наши предки не следили, следили за сохранением образа. В наше же время больше следят за модой, как за демонстрацией собственного статуса. Причём, как мне рассказывали очевидцы, в России сильнее, чем в других странах, а в провинции, это уже мои наблюдения, более рьяно, чем в столице.

Я думаю, в следовании моде осталось знание важности одежды, знание на уровне истины. Ведь мы вырастаем в русском культурном слое и наполняемся образами русской культуры. Хотим мы того или нет, эти образы в нашем сознании есть, и мы ими живём. Но понимание этих образов часто бывает искажено. Так и понятие, почему одежда важна и чему именно нужно уделять много внимания, было потеряно, искажено.

Так что именно было важным в традиционном костюме?
Его строй. Сочетание цветов, расположение вышивки имеет определённое устройство, оно и соблюдалось в сочетании одежды, порядка надевания, в расположении узоров, в сочетание элементов. Особенно это касалось женского костюма. Раньше женщина, одеваясь, выстраивала себя, своё состояние и, думаю, выстраивала свою жизнь. И тот первообраз, который она в себе несёт. Например, женская одежда, и праздничная, и бытовая, украшалась вышивкой очень обильно, в то время как мужские рубахи обильно украшались только на свадьбу. И вышивка эта имела обережное значение и как бы отображала понимание мироустройства нашими предками.

И как они видели мир, если судить по костюму?
Прежде всего – через женщину, которая сама была Вселенной, так как рожала и приводила в этот мир новые души. Считалось, что женщина связана с несколькими прародительницами, и связь с ними отражена в костюме. Женский головной убор был связан с небом, солнцем и небесными прародительницами-Оленихами – так назывались на Руси созвездия Большой и Малой медведиц. Рогатые кички, головные уборы с помпонами, платки, завязанные «рожками» кверху – всё это символы Олених.

На головном уборе часто отображался путь солнца: цветы-розетки, полузакрытые по краям и раскрытые в центре убора символизировали его восход, зенит и закат. Причём уборы расшивались только золотым шитьём. Серебро в вышивке появлялось только тогда, когда женщина вступала в менопаузу. Лунная символика в костюмах отражалась разве что лунницами-подковками, которые носили украшением на груди.

Считалось, что женщина должна светить, освещать. Женщина в детородном, плодоносящем возрасте носила солнечные символы: звёздочки, цветы розеткой, яргу-свастику. Причём носила их на головных уборах (а мужчина – на груди и немного на плечах) и не на показ – повойники, под которые убирались волосы, были расшиты по донцу, которое накрывал платок.

По нынешним временам странно – достаточно посмотреть на девушек в открытой одежде, которая не оставляет простора для мужских фантазий!
Нет, тогда красоту особо не показывали, вся красота была внутри. Например, на рубахах, чьей отделке уделялось очень большое внимание. И девка как пойдёт в танце, у неё сарафанчик завьётся, а под ним – ух, какая красота! Чтобы парень понял, что его ждёт. И когда сватали девку, свахи смотрели, как подол расшит, как швы сшиты. Смотрели не на то, какой она себя предъявляет миру и обществу, а на то, какой она будет в доме. Вся закрытая вышивка женскую суть проявляла. А внешняя – больше для обережья.

Свадебные и праздничные головные уборы очень дорого стоили. Так, лошадь стоила двадцать рублей, а головной убор мог доходить до тысячи. Это было роскошью и предавалось в роду по наследству. Женский головной убор отличался от девичьего тем, что ни один волос не должен был выбиваться наружу. Вся сила сохранялась и направлялась мужу и семье, в дом. А у девок волосы были наружу, чтобы жениха привлечь. Волосы связаны с жизненной силой, и замужняя женщина распускала волосы когда их мыла, когда была в постели с мужем и во время специальных женских обрядов.

Продолжая разговор о символах: жемчужные сетки и подвески на кокошниках, доходящие до плеч – это символ небесного дождя, оплодотворяющего женщину, и обережье, закрывающее виски и шею. Сетка на лбу – символ Макоши, богини судьбы.

Так же в женских вышивках постоянно прослеживается образ женщины-птицы и лягушки: женщина летает как птица и плодовита как лягушка-роженица. Если понимать символизм вышивки, то её можно читать, как текст. Вот свадебный платок, на котором вышито мировое древо. Видны корни и связь женщины с предками, видна лягушка с бусинкой в животе, от неё – ствол и ветви с цветами-детками. То есть, в этой вышивке показана связь женщины с предками, родом и с потомством. Корни уходят в род, душа её открыта и сияет, силу рода она направляет детям.

Теперь о плечах и груди. Грудь женских рубах практически не расшивалась, так как закрывалась бусами, которые символизировали семена, плодородие. Одежда рассматривалась как дом для тела, а двери в доме надо закрывать на замок. В одежде «двери» – рукава, ворот, подол. Этим местам и уделялось особое внимание, их расшивали и оберегали. Вышивка по вороту женской рубахи была небогатой, а вот на плечах – обильной, защищающей верхние места-сквозники, через которые утекает энергия, жизненная сила. Нижние сквозняки, на бёдрах, защищала понёва или сарафан. Рубах могло быть несколько – исподняя к телу и верхняя под сарафан. Чем севернее, тем больше надевали рубах. Иногда их шили из целого полотна, но чаще – из двух частей, верхней и станины. Верхняя – тонкая, нарядная, а нижняя, станина – из грубой домотканины, которая могла заменяться.

дальше...

А какие смыслы закладывались в мужскую и детскую одежду?
Мужская одежда – порты, рубаха, пояс. Классические порты в полоску означали, что мужчина – пахарь, он упорядочивает и устраивает этот мир. Мужской пояс с помпонами символизировал плодородие. Пояс у мужчин повязывался на бёдрах, а у женщин – под грудью. Вариант носить пояс на талии более поздний и неправильный. Повязывали иногда несколько поясов – нательный, на рубаху, женщины – ещё и на сарафан. Кстати, когда я перенимала сарафаны у вятской мастерицы Нины Васильевны, она сказала, что опущение пояса из-под груди на талию снизило плодородность в несколько раз. У мужчин пропал активный интерес к женщинам.

Длина мужской рубахи – выше коленей на ладонь, чтобы закрывать разрез на портах. Расшивались они проще, чем женские – обережная вышивка шла по краю рубахи, защищая мужское сакральное пространство, по краю рукавов и по вороту. Богаче расшивались плечи рубах у парней и на свадебных рубахах, а потом мужчина как бы переходил под защиту жены-берегини. Потому же и детская одежда не сильно расшивалась. К слову о детской одежде: когда ребёнок приходил в этот мир, ему никаких одёжек не шили. Его принимали в старую ношеную рубаху отца, чтобы, с одной стороны, он попал под его обережную силу, а с другой узнал и запомнил образ отца, который впитала эта одежда. Так на тонких уровнях выстраивалась его связь с отцом, с родом отца. Пока ребёнок был в доме, никакой вышивки на его распашонках-пелёнках не делали. Оберегом для него была мама.

Когда же ребёнок подрастал и выходил на улицу, на появлялась и обережная вышивка по подолу и рукавам его рубахи. Ворот оставался открытым – считалось, что первое время ребёнок ещё может уйти. И чтобы не держать его душу ворот не вышивали. Так же не вышивали ворот и у пожилых людей. Чем старше становился ребёнок, тем богаче становилась вышивка, но в ней не было красных цветов. Я видела этнографические детские рубашки, они все сине-голубые. У девочек красный цвет появлялся с приходом месячных. У мальчиков – после мужских посвящений, лет с двенадцати.

То есть, цвет в костюме тоже имел свои смыслы?
Да, конечно же. Например, вышивка на детских рубахах была бледной – детей до половозрелого возраста скрывали. А голубой цвет подчёркивал связь ребёнка с небесным миром. В четырнадцать лет, когда девки созревали, а парни получали очередное посвящение в воины, в их одежде появлялся красный цвет, а вышивка становилась богатой и обильной. Свадебная одежда и наряд молодухи – самый богатый на вышивку. Красный – цвет плодородия, жизненной силы, жёлтый означал солнце, тепло, зелёный – рост, растения, землю. Тёмные цвета – магические. Чем старше становилась женщина, тем темнее становились цвета сарафана, показывая, что она набирает силу. Тёмные цвета надевали с приходом менопаузы. Тёмные сарафаны, белые рубахи, золотая вышивка менялась на серебряную, красный цвет из одежды уходил. Женщина переставала быть плодоносящей, но в ней появлялась другая сила, другая мудрость. И ко многим целительным и повитушечьим обязанностям женщина могла приступить только после того, как она входила в магическую силу после завершения плодородного цикла. Белый цвет символизировал перехода из мира в мир, он преобладал в похоронной и обрядовой одежде.

То есть, любая деревенская мастерица знала, что хочет сообщить своим костюмом другая женщина.
Конечно. Весь костюм шила и расшивала одна мастерица, и она творила собственный образ. Так же женщина раньше и представить не могла, чтобы её муж был одет в одежду, сделанную руками чужой женщины или, не дай бог, вообще мужчины. То есть, в сам процесс пошива закладывался очень большой смысл. И рукодельничать для женщины было так же естественно, как дышать. Обучение рукоделию начиналось лет с пяти-шести. Начинали с простого, с нарядов для кукол. Обучение длилось десять-двеннадцать лет, и к замужеству девушка умела всё. За сутки мастерица могла соткать до шести метров ткани.

На сарафан хватало?
На два сарафана. Домотканые полотна были узкими, в среднем шириной сорок сантиметров. Эта ширина называлась точью, по ней и считали расход ткани. На повседневный сарафан шло пять-шесть точей. На праздничный – до пятнадцати. Шили, что называется, на глазок, прикладывая ткань к себе и отрывая в нужных местах. А потом сшивали точь-в точь обережным швом. Понятие о ровных линиях было весьма общее, главное, чтобы образ передавался. Хотя я видела этнографические рубахи, стежки такие ровные – швейная машинка отдыхает. Впрочем, ровное состояние души даёт ровные строчки.

Кстати, сарафан стали носить примерно с XIV века, рубахи гораздо древнее. Потом появилась юбка, а потом уже сарафан. Самые ранние модели сарафана – высокая юбка с бретелями, потом пошли прямые и косоклинные сарафаны с выходом на грудь. Основная красота – сзади : «хвост» из складок ткани, обережные символы, вышивка. Деталь-«лягушка» на месте скрещивания лямок – тоже оберег. Кроме того, спину старались закрыть платком и вышивкой.

Сарафан девке надевали с момента, когда приходили месячные, как бы заявляя, что она стала девушкой. Так же в деревнях шили специальные покосные рубахи, которые надевали без юбок и сарафанов. О чём мы ещё не вспомнили?

Об обуви!
Обувь тоже считалась обережьем границы нижнего и среднего, то есть нашего, мира. Лапти на каждый день, сапожки и ботинки на каблучке, подбитые подковками – по праздникам. Женщина ходила и звенела, отгоняя злых духов нижнего мира. Когда девка входила в возраст невесты, её без обуви не отпускали. Девки на выданье вообще ходили нарядными. Причём если парни сами себе зарабатывали на одежду, то девку одевали родители.

Женская одежда была многослойной, чем севернее, тем больше слоёв. Чулки вязали в резинку и надевали не столько для тепла, сколько для того, чтобы делать ноги толще, увеличить, сделать их плодороднее. Считалось, что женщины с тонкими ногами плохо способны к деторождению. Вся одежда была объёмной. Сарафан, рубахи позволяли увеличить зрительный объём. И каждая деталь несла в себе символическое послание.

Платок на голову, платок на плечи. Кисти – это дождь. Квадратная форма – земля, политая дождём. Напоминание женщине, что она земля политая, напитанная, её задача – плодоносить. Причём речь не только о детях – это гораздо более широкая задача. Это и творчество, и рукоделье.

Женщина была солнцем, плодоносящей землёй-цветком. И в своей одежде несла образы, которые напоминали, кто же она на самом деле: душа, охраняющая этот мир и приводящая сюда новую душу.

http://popyti.livejournal.com/1081.html#cutid1