Посему речено: Мудрость Перунова – в различении.

СЕРЕБРЯНОЕ ЦАРСТВО
Серебряное Царство русских народных сказок – Велесова Крепь Сказов Вещих, сама Навь Тайноликая. Хранит-бережёт Навь Сам Вещий Бог – Велес Многомудрый, волхвов прозорливых Учитель, душ во Ино Водитель. На Лунной Лодье души мёртвых к Иному Берегу отбывают, по Велесову Пути – Млеку Небесному – в Навь уплывают, дабы во Нави обновиться да во срок свой вновь во Яви возродиться. Лунным светом серебрится волна за кормой; плоть оставив, души восходят Домой. А срок придёт – корма носом оборотится, душа вновь на Земле воплотится. Сие ведают волхвы Мудрые – люди Вещие, кои ещё при жизни во Яви для маяты мирской умирают, дабы для Мудрости Вышней возродиться.
Оные поистине смерти не ведают, но лишь одну Всеедину Жизнь Вечную без разделения во всём сущем зрят.

Посему речено: Мудрость Велесова – в единении, в превосхождении противоположностей (в превосхождении, но никак не в слепом их смешении!..).

ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВО
Золотое Царство русских народных сказок – Сварожья Крепь во Свете Прави Вышней, сама Сварга Златая, иже суть Небесная Обитель Богов Родных наших. Сварга Светом Самосиянным, от Самого Рода Все-Держителя исходящим, пронизана, для очей плотских незрима, для ума человечьего непостижима, в слове рекомом несказанна. Златом Мудрости Божской Сварга лучится, Силой Мощи Сварожьей искрится, Ладом да Правью полнится. Не достичь Сварги Златой Небесной ни пешему, ни конному, ни зверю рыскучему, ни птице летучей, а восхититься до Неё возможно лишь Сердцу Вещему, Ладом исполненному, в молчании Гласу Сварожьему – Безмолвному Гласу Прави Вышней исто внемлющему.

Посему речено: Мудрость Сварожья – в Безмолвии Сердца.

Речено: «Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок!» Истинно так!
Ибо за внешним образом в народных сказках и скоморошинах сокрыта Ведная Суть; и как внешний скомороший образ служит для потехи жаждущим развлечения, так сокрытая Веда открывает Мудрость ищущим Её.

Так, например, в русских народных сказках речено: «Пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что».
Сие значит: пойди вглубь Сердца своего – за пределы своего ограниченного разумения («не знаю куда») и обрети там Высший Дар – Несказанное Божское Присутствие, невыразимое в словах («не знаю что»). Ищи не вовне, а внутри себя; Раскрой свою Истинную Природу – Самосиянный Свет Рода, извечно пребывающий в твоём Сердце.

И достигший успеха на сём поприще становится в конце сказки «Царём» – Владыкой, то есть Тем, Кто владеет СОБОЙ.

Речено тако же: на развилине путей-дорог лежит Вещий камень, а на нём надпись: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь».

О чём тут речь?

«Конь» – животная природа путника, «всадник» – природа человеческая.

Пойти «направо» – значит пойти Стезёй Правды: победить в себе животное начало началом человеческим, следовать общественной праведности.

Пойти «налево» – значит пойти Стезёй Кривды: высвободить своё животное начало в ущерб человеческому, отринуть все общественные устои.

Пойти «прямо» – значит пойти наикратчайшим путём, Стезёй Мудрых, отринув и животное и человеческое ради
Божского.
Третий Путь – Мудрых Стезя – ни для зверей, ни для людей, но лишь для тех, кто дерзнёт идти за пределы всего известного, за Кромку Мира – Стезёй Вещего Бога.

Это – Путь Превосхождения противоположностей и всякой двойственности, ведущий через Врата Смерти к Жизни Нетленной, Вечной. Это – Путь прозорливых волхвов, умирающих для маяты мирской и возрождающихся для Жизни и Мудрости Божской.

http://my.mail.ru/community/rodovoenasledie/2F7B2ACDCC62A62D.html

Царевна или прекрасная девица выгнана мачехой, приглашена в дом разбойниками, похищена и т. д. В общем,она попадает в дом,где живут богатыри,охотники,разбойники.

Там она становится их названной сестрой.

А "сестрицей" ли?
Мужской дом запрещен женщинам в целом, но этот запрет не имеет обратной силы: женщина не запрещена в мужском доме. Это значит: в мужских домах всегда находились женщины (одна или несколько), служившие братьям женами. Это настолько типичная черта этой системы, что можно говорить о наличии трех групп мужского населения: непосвященных, юношей в мужском доме в вольных брачных отношениях, и женатых, живущих в регламентированных брачных отношениях . Девушки, живущие в мужских домах, не подвергались никакому презрению. Родители даже сами побуждали их вступать туда... В этих домах обычно имеется одна или несколько незамужних девушек, которые часто являются временной собственностью молодых людей.

Женщины, жившие в мужских домах, проживали в них только временно. После некоторого пребывания в них они уходили из него и вступали в брак или с одним из "братьев" или, чаще, в своем селении. Исторически здесь должно было наступить одно осложнение. Все, что делалось в мужском доме, для женщин было тайной. Здесь хранились святыни племени, совершались ритуальные пляски и пр. Но для "сестрицы" не было тайн. Можно ли было так просто выпустить ее из дома? "Им (т. е. молодым женщинам, находящимся в доме холостых) разрешается видеть и слышать песни и пляски, от которых другие женщины были отстранены".

В сказке девушка, живущая у богатырей в лесу, внезапно умирает; затем, пробыв некоторое время мертвой, вновь оживает, после чего вступает в брак с царевичем.
Временная смерть, как мы видели, есть один из характерных и постоянных признаков обряда посвящения. Мы можем предположить, что девушка, раньше, чем быть выпущенной из дома, подвергалась обряду посвящения. Мы можем догадываться и о причинах этого: такое посвящение гарантировало сохранение тайны дома. Здесь сказка только слегка изменила внутреннюю, но не внешнюю последовательность событий. В сказке она неожиданно умирает и столь же неожиданно оживает и вступает в брак. Здесь не исторична только неожиданность. Именно момент ухода из дома ради брака и вызывал необходимость посвящения, т. е. умирания и воскресения.

Отчего в сказке типа "волшебное зеркало" умирает девушка?
Можно установить три группы предметов, от которых девушка умирает.

Одна группа составляет предметы, вводимые под кожу: иголки, шипы, занозы. Сюда же можно отнести шпильки и гребенки, вводимые в волосы.

Вторая группа -- это средства, вводимые внутрь: отравленные яблоки, груши, виноградинки или, реже, напитки.

Третью группу составляют предметы, которые надеваются. Здесь фигурирует одежда: рубашки, платья, чулки, туфельки, пояса или предметы украшения: бусы, кольца, серьги.

Наконец, есть случаи, когда девушка превращается в животное или птицу и вновь превращается в человека. Средства оживления очень просты: нужно вынуть иглу или шпильку из-под кожи, нужно потрясти труп, чтобы отрава выскочила наружу, нужно снять рубашку, колечко и т. д.

Среди способов, какими в обрядах посвящения достигается временная смерть, имеются и названные выше. Одним из способов было введение под кожу острых предметов. "Главная часть церемонии состояла в умерщвлении посвящаемого, который таким образом обретал большую магическую силу. Умерщвление производилось путем мнимого или волшебного введения в тела посвящаемых вредных предметов, после чего упавший вновь оживлялся . "Мнимым" или "волшебным" такое убиение представляется исследователю или постороннему зрителю, но не самому посвящаемому, который мнил себя действительно убитым и воскресшим.

Общеизвестно, что почти во всем мире болезнь приписывается наличию в теле постороннего предмета, а лечение состоит в извлечении шаманом этого предмета. Здесь этим же причинам приписывается смерть и возвращение к жизни.

Другим способом вызвать временную смерть было отравление. Этот способ практиковался очень широко. Яд, по-видимому, всегда подносился в виде напитка, каковой имеется и в сказке. Но в сказке действие напитка, кроме того, часто переносится на плоды.

Наконец, если на девушку надеваются рубашки, пояса, бусы и пр., то частично это - позднейшие, сказочные явления, частично же мы имеем здесь обряжение мертвого. На посвящаемых надевали одеяния мертвых, после чего они считались умершими. Там, где одежда вообще не известна, посвящаемого в знак смерти обмазывали белой глиной. Рубашка, надеваемая на девушку, есть одежда смерти.

Гроб, это, конечно, позднейшее явление. Но возникновение и эволюция гроба вообще могут быть прослежены. Предшественниками гроба являются деревянные хранилища животной формы. Такие хранилища засвидетельствованы во многих местах. Такая форма, в свою очередь, отражает более ранние представления о превращении человека при смерти в животное или о съедении его животным. В дальнейшем гроб теряет свои животные атрибуты. Так, в египетской "Книге мертвых" можно видеть изображения саркофагов или постаментов, на которых лежит мумия. Они имеют ножки животного и голову и хвост животного. В дальнейшем животные атрибуты совсем отпадают, и гроб принимает известные нам формы. С этой точки зрения превращение девушки в животное и обратно - ее превращение в человека, и положение ее во гроб с обратным извлечением ее оттуда живой - явления одного порядка, но в разных по древности формах.

Почему гроб часто бывает стеклянным
- на этот вопрос можно дать ответ только в связи с изучением "хрустальной горы", "стеклянной горы", "стеклянного дома" и всей той роли, которую в религиозных представлениях играли хрусталь и кварц, а позже - стекло, вплоть до магических кристаллов средневековья и более поздних времен. Хрусталю приписывались особые волшебные свойства, он играл некоторую роль в обрядах посвящения, и хрустальный гроб есть только частный случай более общего явления.

Здесь может возникнуть еще такой вопрос.

Почему в гроб кладется только девушка?
Почему сказка не сохранила введения шипов и пр. для юношей? Однако это не совсем так. В некоторых случаях в стеклянном гробу лежит юноша. "Спящей красавице" можно противопоставить "спящих отроков". Наконец, и юноша-герой, отправляясь к водяному, "срядился в белую рубашку и подштанники -- все равно как на смерть срядился". Но все же тенденция к специфически женским формам временной смерти налицо. В этнографических материалах нет источников для такой дифференциации. Мы должны считать ее явлением сказочной традиции, начало и причину которой можно проследить только путем специального изучения данного сюжета.

http://dreamworlds.ru/intersn....jj.html

Плачет Иван-царевич, увидев свою невесту – лягушку, плачет, получая от отца невыполнимые задания для своей жены. Заливается слезами мужик, обещавший отдать злодею «то, что он в своём доме не знает», поняв, что придётся отдать сына.

Украинская сказка Кирило Кожемяка: Те (малые дети) как пришли, как начали просить (избавить Киев от змея), … Кожемяка не вытерпел, заплакал да и говорит: - Ну, это я уж для вас делаю! (Восточнославянские волшебные сказки. М. 1992).

В сказке «Белый Полянин» слёзы льются беспрестанно: Вот приходит старший сын к отцу и говорит ему: - Отец мой возлюбленный! Дай мне лучок и стрелок пучок: я поеду себе рыцарства доставать, Батька его заплакал, дал ему коня. Эпизод встречи братьев: Тогда старший брат соскочил с коня, обхватил его (младшего брата) за шею, заплакал и говорит: - Мы с тобой родные братья… Но на этом слёзы не заканчиваются: «Вдруг (старший) видит – его брат сидит над норою и плачет (туда улизнула воинственная баба). «Идёт зайчик, посмотрел (на изрубленного Ивана) – узнал его, сел да и плачет: - Это же мой хозяин, тот, что моих деток голодных накормил». Затем плачет утка и волк. « Проснулся (Иван) – нигде нет кобылок. Плакал он, плакал, а что поделаешь?». И так три раза.

Но может быть, это индивидуальная черта рассказчика именно этой сказки? Нет, и в других сказках: «Они (спасённая мать и три девицы) в коляске проскочили (огненный щит), а он (Иван-царевич) и остался…. Сел он и заплакал». (Иван-царевич и красная девица – ясная зарница).

Концовка сказки – шутки «Алёша Попович, Добрыня Никитич и Идол Идолович»: Приехал я (рассказчик), лошадку привязал – лошадка с жару растаяла…И пошёл я с пожару, заплакал: ни при чём остался.

Иван Шивар-добрый молодец: - гляди же, Иванька Шивар, как скажут тебе лезть в котёл, так ты ради Бога проси: «Приведите мне моего коня, пусть он поплачет по мне»…Привели слуги коня, он подошёл к котлу и уронил три ледяных слезины по три пуда.

«Пойди туда – незнаю куда…»: Вышли они (Иванушка и кум Наум) на берег. А там царь и хатёнку их сжёг.Он хотел Марьюшку (жену Ивана) силой взять, а она обернулась птицей, поднялась и улетела. Иванушка пошёл, заплакал.

«Пригожуня-жёнка»: Едва-едва сам (батрак) живой выскочил. Горит сруб. Плачет тот парень: - Боже ты, мой Боже! Наделал я человеку беды, пропал его труд…. Далее: Вошли они (батрак с молодой красавицей женой) в баньку – черно кругом, грязно, воды налито. На что уж парень – ко всему привык, но и он, глянув, заплакал: как же она, панёнка, такая хрупкая, как она тут будет жить? Снова: Вы, наверно, беглые, - говорит пан. И приказал их отвести к себе на двор. Привели их, бедных. Плачет мужик, а панёнка его утешает… Пан задаёт герою трудную задачу,з мужик идёт к жене и плачет. «Лезь в котёл, - говорит ему пан, - молодым будешь. Жёнка твоя для меня приготовила эту баню. Попробуй-ка ты прежде. Заплакал парень. – Лезь, не бойся, - говорит ему жена, - будешь цел.

Плачут не только сказочные персонажи, но и былинные богатыри:

Он (Борис Иванович) хотел только огленутися,
Йидёт силушки три-то тысечи;
Тут Борисушко князь да приросплакался…
Не послушал я своей кнегины, молодой жоны…(«Про Бориса Ивановича». Былины М.С. Крюковой. М. 1941).

Плачет князь Владимир Красно Солнышко:
Владимир-князь распечатывал да просматривал,
Он читал ярлык да слёзно всплакивал, -
Ещё строго ярлыки написаны… («Данило Игнатьевич и сын его Михайло». Библиотека русского фольклора. Былины. М.1988. С. 244).

Известно, что язык фольклора допускает утрирование явлений повседневной жизни. Для прояснения вопроса обратимся к древним авторским текстам. В «Повести о житии Александра Невского» читаем: Александр же, услышав такие слова (о нападении на его земли Дмитрия Волынского), разгорелся сердцем, и вошёл в церковь святой Софии, и, упав на колени пред алтарём, начал молиться со слезами…(Литература Древней Руси. Хрестоматия. М.1990. С. 204). Конечно, сам жанр житий определяет их обильную слёзоточивость.

Возьмём литературу светскую, например, летопись «Повесть временных лет…». Рассказ о событиях начала Х11 века:
«Владимир же (Мономах), услышав, что схвачен был Василько и ослеплён, ужаснулся, заплакал…» (Литература Древней Руси. Хрестоматия. М. 1990.С. 40).

«Слово о полку Игореве…» (о событии 1185 г.). …Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное…(Там же. С.156).

А вот документальный отчёт 15 века – «Хождение за три моря» Афанасия Никитина: «И судно наше большое тут пограбили…а нас отпустили … И пошли мы, заплакав, на двух судах…». Далее: «Поехали мы к ширваншаху, в ставку его, и били ему челом, чтоб нас пожаловал, чем дойти до Руси. И не дал он нам ничего: дескать, много нас. И разошлись мы, заплакав, кто куда…». (Там же. С. 259, 260).

Зададимся вопросом, может быть, это просто устойчивый, закосневший приём описания разнообразных реакций на неблагоприятные события? Но в том же «Слове…» употребляются слова, очень тонко описывающие оттенки негативных чувств: И застонал, братья, Киев от горя. …Тоска разлилась по Русской земле, печаль горькая потекла… Уныли забрала стен городских и веселье поникло……. Тоска душу охватила…(Там же. С.156. Обратите внимание – всё это на одной странице!).

Вывод напрашивается один - обильные мужские слёзы не преувеличение и если говориться «слово, со слезами смешанное», то это означает конкретно речь, произносимую плача, а не с грустью, тоской или печалью.

Мы видим самые разные поводы для мужских слёз, как понятные, так и совершенно пустячные с современной точки зрения. Скорее всего, дело тут не в поводе, не в событии, а в повышенной, по сравнению с настоящим положением дел, эмоциональном уровне мужского восприятия действительности.

Современные мужчины не плачут, но хорошо ли это?

Герои наших сказок «и жить торопятся, и чувствовать спешат», умывшись слезами, они встают и делают свою работу, «выруливали на прямую» из загогулин сюжета. И если мы сегодня считаем фольклор «кладезем народной мудрости», то, почему бы нам, не изменить своё отношение к мужским слезам?

http://www.velesovkrug.nm.ru/iskania/isk066.htm

Но, прежде чем судить об основе сказочного мотива "тот свет", посмотрим, как он изображается в русской чудесной сказке, какова его роль в ее строении, какие другие мотивы имеют с ним сходное значение и каково его изменение в устной традиции.

Рассматриваемый мотив "путешествия на тот свет" связывается с определенными сюжетами чудесной сказки, а именно: "отыскивание невесты или похищенной женщины", "предполагаемая женитьба отца на дочери или брата на сестре" и "трудные задачи". Ивашко Запечный идет отыскивать себе невесту, трехголовый змей помогает ему и говорит: " …садись на ремни: я тебя спущу (в яму. - Е. Е.) ...и ты там пойдешь и иццшь девицу". Сын едет за похищенной матерью, около ямы подземельной говорит братьям: "...опущусь я в яму подземельную и узнаю... там ли наша матушка". Девушка, спасаясь от брата, желающего взять ее в жены, "провалилась и пошла на тот свет".

"Тот свет", о котором говорит сказка, не знаменует конца жизни, напротив, он - продолжение земного существования и рисуется жизненными чертами: в нем помещаются реки, горы, леса, избушки, дома, дворцы, целые государства. "Ивашко спустился и пошел; шел да шел и дошел до медного царства". "И ён... шов, шов; пришла ему избушка". В жилищах работают девушки; сидят или лежат на печи старики и старухи; хозяева зазывают к себе гостей, угощают, одаривают, узнают и сообщают вести, "...тут он зашел и увидел девицу прекрасную... Девица говорит: „Добро пожаловать, небывалой гость! Приходи и садись... да скажись, откуда идешь и куда?..." Вот девица собрала на стол всякого кушанья и напитков... и подарила ему серебряной перстень". Мимо жилищ идут прохожие, останавливаются напиться, старички заходят, чтобы руки погреть. Вдоль торной дороги растут развесистые дубы, пасутся кони, протекают ручьи, расстилается синее море.

Иными словами, природа и быт "того света" так похожи на обыкновенную жизнь, что сказка не раз замечает: "Там таков же свет, как и у нас". Для изображения особого богатства встречаемых царств чудесная сказка дает традиционную характеристику: одно царство медное, другое серебряное, третье золотое (жемчужное). Помимо жизненных черт, в сказке обыкновенно находятся черты преувеличенные, образы воображения, разросшиеся и уже принявшие определенный, застывший вид: Баба-Яга, змей многоголовый, огромная птица (Ворон-Воронович и т. п.), богатырский говорящий конь, Кощей Бессмертный и т. п. Эти существа вводятся чудесною сказкою в действительно жизнь, они же помещаются ею и на "том свете".

Таким образом, и для чудесных оттенков "того света" сказкою взяты те же краски, что и для того. Отношения между сверхъестественными существами и человеком сказка изображает очень отчетливо, и эти отношения уже отлиты в неизменные формы: человек борется со сверхъестественным существом и побеждает его различными способами, некоторые из этих существ приходят к нему на помощь и спасают его от гибели. Отношения эти и на "том свете" в чудесной сказке остаются без изменения. И на "том свете" Баба-Яга собирается съесть героя, змей вступает с ним в бой, ворон летит за живой водой и т. д.

"Тот свет" как изображает чудесная сказка, находится в очень определенном с первого взгляда месте. Он под землей. Проникают туда вполне естественным путем, как проникают в глубь земли: чрез подземный ход, загороженный железной дверью, прикрытую большим камнем, чрез провал, пропасть, овраг, т. е. уходят, спускаются своими силами или с помощью других людей на ремнях, канатах, полотенцах; падают, проваливаются, - "проседают". "...Ивашко подбежал, как ударит ногою, камень отвалился, и открылась норка... (спустили Ивашку. - Е. Е.) опустился на тот свет. Увидал дорожку торную... шел-шел, стоит дворец, во дворце сидят три девицы".

Первое впечатление на "том свете", как иногда отмечает сказка, - темнота, впечатление, вполне естественное при опускании в глубь земли, затем уже опять свет и жизнь. Сказка в своем стремлении дать жизненную картину прибегает иногда к таким подробностям, которые берутся прямо из ближайшей действительности: бросили Ивана-царевича в яму под камнем, "летел, летел и пал на землю... пал и прохватилса, стал смотреть, тьма, не винно свету, тольки слышит, что вода шульчит, ручей бежит. Он припал к ручью... куда ручей бежит, по ручью и пошол, вышел в подземельно царство, там таков же свет, как и у нас", или "пошев - не видать света белого... Потом показалась ему одна звездоцька, и ён по этой звездоцьки шев, шев, пришла ему избушка".

Поэтическая фантазия помещает иногда "тот свет" на высокой горе (хрустальной, стеклянной), в этом случае способ путешествия туда несколько иной. Нужно лезть, а такое действие вызывает представление о когтях, ногтях, которыми можно цепляться и удерживаться на крутом склоне. Герою чудесным образом являются железные когти, с помощью которых он и достигает вершины; на горе оказывается нора, через которую герой опять-таки спускается под землю, на "тот свет". Как было указано выше, герой попадает на "тот свет" тогда, когда ему нужно отыскать невесту, сестру, мать; когда его посылают туда для испытания его геройства, когда нужно спастись от неминучей беды.

Все эти причины посещения "того света" заключают в себе представление чего-то незаконченного, необходимым мыслится возвращение героя в жизненные и улучшенные условия, и, вследствие этого, сказка и изображает пребывание на "том свете" временным, причем все, что включено в пределы "того света", направлено именно так, чтобы помочь этому возвращению. Все встречи на том свете с людьми (стариками, старухами, девушки) и со сверхъестественными существами ведут к тому, чтобы задачи и подвиги были выполнены, исчезнувшие и желанные найдены, все беды сглажены. И герой возвращается с "того света".

Возвращение это совершается по большей части так же, как отправление туда: по подземному ходу, на канатах и ремнях; переходят с того на этот свет иногда совершенно незаметно и непосредственно, иногда выезжают на коне, вылетают на огромной птице; "тот свет" представляется таким местом, откуда возможно вернуться самыми разнообразными путями. Пребывание на "том свете" героя полно деятельности по намеченному плану, и все встречающиеся ему на пути люди и существа способствуют его деятельности.

Такое отношение к герою известной группы лиц составляет необходимую черту чудесной сказки, этою чертою отмечается и пребывание его на "том свете". Чудесная сказка постоянно связывает тот и этот свет: вместе с героем покидают "тот свет" и входят в жизнь земную те, которых он встречал на "том свете". Провалившаяся девушка выводит с собою невесту для брата; Ивашко привозит "освобожденных девиц". "Тот свет", как видно из изложения сказки, доступен главным образом герою сказки - это его предприятие, которое он и выполняет обыкновенно один: путешествие это - пример, особенно ярко иллюстрирующий основное качество героя - его удачливость.

Таков в своих главных чертах сказочный мотив: путешествие на "тот свет", в нем нет ничего, что возбуждало бы мысль о смерти и о загробной жизни. В строении чудесной сказки данный мотив играет роль разрешающего момента. Действие в сказке дошло до высшей точки напряжения, необходим толчок к дальнейшему развитию событий - путешествие на тот свет" и содействует этому. Рассматриваемый мотив имеет очень разработанное содержание и мог бы быть рассматриваем как сказочный ею сюжет, если бы его содержание не входило целиком в тех же точно чертах в мотив "поездка в чужое государство".

Поездка в чужое, тридесятое царство имеет те же причины и цели, что и отправление на "тот свет", и этот мотив связывается также с вышеуказанными сюжетами чудесной сказки. Тридесятое царство рисуется теми же картинами, что и "тот свет"; в чужой стране те же избушки и дома, те же металлические царства, те же встречи с девушками и старухами, битвы и подвиги. Даже такая подробность, как полет на птице, не является характерным признаком "того света"; и из тридесятого царства улетают на ней; фантастика, присущая чужой стране, ничем не отличается от таковой "того света". Баба-Яга, змей - вот ее главные ужасы.

Таким образом, перед нами два сказочных эпизода, одинаковых не только по своему внешнему строению, но и по своему внутреннему значению: с поездкой в чужую страну чудесная сказка также связывает дальнейшее движение действий. Без всякого ущерба для содержания сказки можно заменить один эпизод другим и, вместо провала на "тот свет", подставить поездку в чужое царство. Несмотря на одинаковые черты разбираемых мотивов, чудесная сказка, однако, не оставляет своей терминологии и в ней один мотив не поглощается другим.

Такая устойчивость двух наименований может рассматриваться как свидетельство того, что в основе этих, в настоящее время одинаково изображаемых, эпизодов лежат два представления, очевидно, слившихся вследствие общности каких-либо черт после того уже, как устная традиция перестала различать сущность того и другого эпизода. Основою сказочного хождения в тридесятое царство являются действительные путешествия по неизвестным местам и чужим странам, они порождали у каждого народа целый ряд разнообразнейших рассказов, в которых действительность и личные переживания нераздельно сплетались.

дальше...

Таким образом, мотив чудесной сказки поездка в чужое царство, опираясь на реальную основу, является эпическим синтезом многих и разнообразных путешествий. Мотив этот, ясный и понятный, крепко держится и в русской народ ной сказке, пополняясь и рассвечиваясь в устной передаче подробностями личных переживаний. Те же законы строения сказки обусловили собою и мотив путешествия на тот свет. В основе его, как настойчиво указывает терминология сказки, лежит представление о каком-то ином мире, находящемся де пределов земли, куда, однако, вход человеку при исключительных случаях возможен. Какой это мир - данный эпизод чудесной сказки не поясняет; воображаемый ли это мир духов и таинственных существ, предполагаемый ли мир душ людей умерших - из приведенных подробностей сказки едва ли возможно сделать вывод.

Но возможно предположить, что в основе этого эпизода лежат рассказы о посещениях потустороннего мира; были ли эти рассказы рождены мистическим настроением, галлюцинацией, сновидением, но в них неизбежно должны были встречаться подробности действительных путешествий, эти-то подробности, как реальные и жизненные, прочнее укрепились в сказке и облеклись в те же картины и образы, которые уже имелись в сказочном инвентаре для изображений путешествий в чужие земли; таким образом и явилась та тождественность, которую приходится отмечать в чудесной сказке при изображении ею "того света" и "тридесятого царства".

Различие исходных точек для того и другого эпизода отпечатлелось в термине "тот свет" и в подробности "провал в землю". Но деятельная устная передача сказки всегда ведет к тому, что застывшие черты сказочных мотивов оживляются оттенками нового мировоззрения. И в этих появлениях жизненных штрихов, этом проникновении новых черт в сказку и кроется ее способность к дальнейшему существованию.

Рассматривая далее мотив "того света" в русской чудесной сказке, можно заметить, что в некоторых вариантах, наряду с традиционным изображением, подземный "тот свет" рисуется народным творчеством в иных чертах. Так, в сказке, сюжетом которой служат "трудные задачи", солдат получает приказ сходить на "тот свет", но не за чем или за кем-нибудь, а посмотреть, как там живет умерший король. Такое приказание уже ясно свидетельствует, что "тот свет" понимался здесь как мир загробный, где живут умершие. Солдат идет, сказка не отступает от установившейся картины, она изображает темный лес, глубокий овраг, спуск в него; описание "того света" отсутствует, сказка прямо говорит о встрече солдата с умершим королем и приводит разговор между ними; здесь уже отчетливо видна новая черта в изображении "того света". Умерший мучится: на нем черти воду возят, и он просит солдата молиться за него, а живущих склонить к доброй жизни во избежание тех мучений, которые он испытывает. "Тот свет", с одной стороны, хранит свою особенность, созданную чудесной сказкой: его можно посещать живым, с другой - это местопребывание душ умерших.

В сказке "Марко богатый" Марко посылает на "тот свет" зятя, узнать у Бога, почему было три дня темно. Зять идет в лес, там избушка, в ней старая женщина, подробность - яма и провал в нее - выпала: лес и избушка - это уже "тот свет", здесь происходит встреча с Богом - здесь его жилище.

Опять новая черта в понятии "того света": там обитает Бог и там уже души умерших несут наказание за свои земные проступки; старики подпирают тын, девицы переливают воду из одного колодца в другой. К "тому свету" прикрепляются народные представления ада и рая, "тот свет" осмысливается под влиянием идей будущей жизни. Но такое представление "того света" не вяжется с внутренним строением чудесной сказки: для последней идея загробного возмездия чужда - возмездие в чудесной сказке естественное следствие жизненных событий, оно принадлежит земной жизни, поэтому "тот свет", в виде ада и рая, редок в чудесной сказке - это изображение принадлежит народной легенде.

Народная легенда близка чудесной сказке многими своими и внешними и внутренними чертами, отличается же религиозным, нравоучительным элементом. В народной легенде так же, как и в чудесной сказке, человек изображается способным без смерти перейти из земной жизни в пределы "того света". Христов крестник вышел из двора, перекрестился, и увидал он дорожку, усыпанную желтеньким песочком, и пошел этой дорожкой. Что эта дорожка уже не простая, земная - показывают встречи с людьми, томящимися различными действиями, в которых по объяснению легенды нужно видеть наказание за грехи земной жизни (едят, пьют, не утоляя голода и жажды); иначе человек сразу вступает в ад - место мучений, - из которого и выходит в жилище Бога - рай. Последний представляется в виде хатки, светлицы, где на столе стоят разные кушанья и чай; или дома, с одной запертой комнатой, или сада за рекой, где растут золотые травы и яблони с золотыми яблоками. где стоит церковь, и т. п.

Как видно из приведенных черт, народная легенда, подобно чудесной сказке, для изображения "того света" прежде всего пользуется жизненными подробностями, причем эти подробности крайне несложны. Фантастика легенды - кипящие смолою котлы и яблони с золотыми яблоками - слабое отражение библейских повествований, Мотив чудесной сказки "путешествие на тот свет" в легенде становится сюжетом ее, причем интерес сосредоточивается не на герое, а на картинах рая и ада, а также на морали, иллюстрируемой легендою. Мотив "хождения на тот свет" в устной традиции испытывает до сих пор влияние своеобразных народных воззрений. Представление о возможности попасть на "тот свет", т. е. в загробный мир, и опять вернуться, - представление живое в народе, и, как таковое, оно служит источником самыx разнообразных рассказов, причем "тот свет" или совершенно не описывается, или имеет черты ада - места наказания.

Так, в Калужской губ. в Жиздринском уезде существует такой рассказ: "Жил мужик с бабой, жанил себе сына и опился вина, просто и заснул. Его терли, не оттерли и схоронили его. Приснился он сыну: „Сынок, постройте хату на большаку и на растанях, коли меня жалко. - Будут заезжать господа, сыпать злато, серебро - не бярите". Взяли оны хату построили на растанях. Приехали господа, насыпали злата, серебра, - бярите! А мать на сына говорит: „Возьмем, что отец, проживем и без него". А сын говорит: Я денег не буду брать, мне не надо". Они загребают деньги и утекают, застучали на дворе. Сын взял, зажег фонарь, идет - отец стоит, привязанный к столбу, на нем нечистые ездили. „Эх, дитеночек, не порадовался злату, серебру - порадовался на меня". - И стал жить до смерти, а то он опился, заснул и поддался врагам. А заезжали то это антихристы"[1]).

В приведенном рассказе "тот свет" не описывается, но ясно, что он представляется обиталищем злых духов, куда человек может попасть и откуда может вернуться. Представление о мире духов - антропоморфных существ разных наименований и качеств - в народном воображении очень ярко; этот мир мыслится непосредственно примыкающим к миру людей, попасть туда возможно разными путями: зайти в чащу леса, упасть в глубину озера, речной омут, уклониться от обычной дороги.

Мир духов в народных рассказах рисуется бледными, но опять-таки реальными чертами; около озера фатерка, в ней угощаются водяные, им прислуживает молодой крестьянин, без вести пропавший из своей деревни, "на столе белая браная скатерть, разныя кушанья, графины с разныма водкамы, вилки, тарелки и ножики". У лешего в лесу фатерка, деревенская посуда, хлеб, серебряные деньги. Попавший в этот мир духов человек может выбраться оттуда вследствие своей смекалки или благодаря усилиям другого человека [там же].

Таким образом, как видно из бывальщин указанного рода, народное воображение не удовлетворяется миром видимым и представляет себе иные, окрашивая их разнообразными оттенками, вкладывая в эти изображения различные воззрения и жизненные подробности. Рассказы такого рода многочисленны, каждый из них носит на себе отпечаток местного быта и индивидуальности рассказчика.

Между бывальщиной о пребывании человека в каком-то нездешнем мире и сказочным мотивом "путешествия на тот свет" есть связь, и, несмотря на различия их во внешней форме и внутреннем строении, возможно предположить, что основу рассматриваемого мотива чудесной сказки нужно искать в бывальщинках о пребывании человека в мире духов, пусть эти бывальщинки относятся к далекому прошлому.
[1] Записан Г. Н. Елеонской летом 1912 г. от крестьянки Жиздринского у. дер. Мужитино.

http://my.mail.ru/community/rodovoenasledie/7535D8E873551EA9.html

Трое из ларца - одинаковы с лица также являлись по первому зову, готовые исполнить всякий приказ героя.

Среди помощников героя также необыкновенные великаны. Когда, добывая украденную невесту, ему приходится выполнять невероятные задания, чудесные помощники тут как тут. Объедало разом пожирает двенадцать быков, хлеб кидает в рот полными возами, а все кричит: "Мало!" Опивало может зараз выпить сорок бочек вина, а если надо, то целое озеро. Скороход на одной ноге скачет, другая же к уху подвязана; стоит ее отвязать - и вмиг весь белый свет перешагнет скороход. Стрелок попадает мухе в глаз аж за тысячу верст. Чуткой слышит, как трава растет; а если припадет ухом к земле, то узнает, что на том свете вершится. Мороз-Трескун, или Студеней, вмиг замораживает чугунную баню, раскаленную докрасна. А волшебный старик с вязанкою дров может так хитроумно их разбросать, что они превращаются в несметное воинство.

К числу волшебных помощников относится и волк - когда он на стороне героя, то помогает ему добыть и жар-птицу, и волшебного коня, и прекрасную царевну. Впрочем, в таком случае почти всегда оказывается, что это не настоящий волк, а оборотень, волкодлак, заколдованный злым колдуном и обретший человеческий облик после того, как помог герою сказаний.

О волшебных конях разговор особенный. Более всего выделяется из них Сивка-Бурка. Не случайна его масть: у богатырей былин конь тоже непременно "Бурко-Бурочко, косматочко, троелеточко". Это тоже как бы оборотень, полуконь-получеловек: он понимает речь людей и деяния высших сил, выступает как орудие судьбы героя, изменяя его облик, помогая ему сделаться богатырем, красавцем и совершить великие деяния. Он и сам говорит человеческим языком и выступает всегда на стороне сил добра. Сивка-Бурка обладает волшебной силой. "Сивко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. Иван-дурак в одно ушло залез - напился-наелся, в другое вылез - оделся, молодец такой стал, что и братьям не узнать!" - читаем мы в сказке.

Напоминает своими чудесными свойствами Сивку и Конек-Горбунок, но внешне они резко различны. Горбунок намного меньше героических коней, невзрачен, горбат, с длинными ушами. Зато преданностью хозяину отличается необычайной.

У П. Ершова в "Коньке-Горбунке" чудесная кобылица говорит герою:
...Да еще рожу конька Ростом только в три вершка, На спине с двумя горбами Да с предлинными ушами... На земле и под землей Он товарищ будет твой.

Вообще в зависимости от ситуации на помощь герою приходят не только медведь, орел, щука, заяц, Ногай-птица, борон и практически все звери и птицы, но и те существа, которые прежде были его врагами. Это прежде всего Баба-Яга, которая то готова запарить "русский дух" в бане до смерти или в печи изжарить, то кормит-поит и принимает как дорогого гостя, помогает ему советами и даже научает, как одолеть Змея или Кощея. А чудесная куколка помогает бедной девушке и дает советы, как спастись от беды.

Помогают герою или героине волшебные предметы, например перстенек: стоит повернуть его на пальце, как он исполняет самые разные желания или переносит на огромные расстояния.

Топор тяп-ляп с двух ударов строит волшебный корабль, который плавает под водой, ходит по воде и посуху, даже летает в небесах.

Клубочек ниток укажет путь сквозь дремучий лес прямо к цели.

Огненная сорочка наделяет своего владельца необычайной силой. Ее помогают отыскать змеи или птицы, олицетворения бурь и гроз, и, только надев ее, герой может владеть мечом-кладенцом.

Сапогам-скороходам (самоходам) не преграда ни огонь, ни вода, за один шаг герой делает по семь миль. Поэтому они иногда называются семимильными. Сапоги эти подобны ветру или быстро летящему облаку, на которых некогда летали боги.

Скатерть-самобранка по первому слову разворачивается и наделяет героя всевозможными яствами и питьями. Этот старинный образ олицетворяет собой весеннее облако, несущее дождь - небесный мед или вино, дарующее земле плодородие, а людям - пищу и богатство. Скатерть напоминает громовой жернов, который мелет счастье и богатство, а также подобна рогу изобилия, известному нам из античной мифологии. Из этого рога волею олимпийских богов рассыпались на смертных всяческие благодеяния. Подобным же свойством обладают чудесные жерновки, добытые с неба, а также стол чудесный - сам накрывается.

Мы уже знаем о суме, из которой являются помощники. В другой суме хранятся какие угодно наряды - в несчитаном количестве.

Нет цены ковру-самолету, который перенесет через невероятные расстояния.

Гусли-самогуды по своей воле или воле своего повелителя играют и поют, причем способны кого угодно развеселить и заставить плясать до упаду. Это метафора небесных ветров, которые навевали как благодетельные дожди и солнце, так и бури, засухи. Похожим свойством обладает некий волшебный свисток. Жалейка (дудочка), вырезанная из ивы или камышинки, выросшей на могиле убитого, обличает злодея своим пением. На звук серебряной трубы собираются все звери и птицы.

Серебряная трость вызывает пение птиц, рев львов; стоит ткнуть ею в землю, как появятся чудесные слуги.

Наливное яблоко (или золотое яичко) катится по серебряному (золотому) блюдечку и являет взорам неведомые страны. Такими же свойствами обладает и волшебное зеркало, благодаря которому ничего в мире не остается сокрыто от героя.

Молодильные яблоки старых делают молодыми, больным возвращают здоровье и красоту, но другие, тоже волшебные, причиняют уродство или даже смерть. Красные и черные ягоды делают человека уродом: у него вырастают рога и шерсть; белые обращают его красавцем.

Яйцо заключает в себе три царства, а иногда в нем таится Кощеева смерть.

Шапка-невидимка также знакома нам с детства. С ее помощью можно оказаться незримым где угодно и что угодно сотворить как во благо, так и во вред.

Если бросить за спину волшебную гребенку, откуда ни возьмись вырастет непроходимый лес, который задержит преследователей и поможет герою скрыться.

Чудесная горошина дает росток, который поднимается до самого неба. По нему можно взобраться в иные миры.

Желания героя или героини исполняют золотая рыбка, деревья, чудесная корова (не след ли это родства русичей с древними ариями, потомки которых, индийцы, и по сю пору считают корову священным животным?).

В сказках можно встретить и иголочку, которая сама вышивает, прялку, которая сама прядет. Не следует забывать, что на конце одной такой иголочки таилась смерть самого Кощея Бессмертного.

В золотом, серебряном и медном кольцах (перстнях) заключены три царства: медное, серебряное и золотое. Известен также перстень о двенадцати винтах: если отвинтить винты, то явятся 12 тысяч человек, которые исполнят все, что желает герой. Подобными свойствами обладает перстенек - двенадцать ставешков (вставных камушков).

Из посошка-перышка являются чудесные слуги.

Платок или полотенце (ширинка, убрус, хусточка, утиральник) при погоне обращается в реку, море, озеро или мост, помогая героям спастись. По полотенцу каплет кровь, когда герой в опасности. Платок, подаренный при разлуке, унимает любовную тоску.

Надевший чудесную рубашку сделается богатырем.

Протерев глаза целебной травой, герой прозревает, облитый ее отваром - делается неуязвимым.

Судя по многообразию волшебных помощников, наш предок мог обладать особой властью над природой и предметами. Попытки сохранить эту власть запечатлены теперь только в заговорах.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев "Русские легенды и предания"

http://www.rusizn.ru/pred67.html

В сказке «Сестрица Алёнушка, братец Иванушка» из сборника А.Н. Афанасьева внимание привлекает «узловой» мотив превращения человека в животное. «Шли, шли; стоит козино копытце. «Сестрица, сестрица, я напьюсь!» — «Нет, не пей, а то козельчик будешь». Пошли дальше; он не утерпел, отвернулся и напился, и обратился козелчиком, бежит и блеет». Итак, почему Иванушка стал козлёночком? Почему он не превратился обратно в человека? Ответы на эти вопросы может дать только анализ и уяснение того, что же из себя на мифологическом уровне представляет вода из копытца, которую испил герой сказки.

Мифологическое сознание в народной культуре проявляется через конкретные факты, которые характеризуют общие причинно-следственные связи относительно всего мироустройства. Их изучение ведёт к построениям, описывающим восприятие человеком окружающего мира. Отражение одного и того же культурного факта в разных фольклорных жанрах и других текстах как бы собирает в «узел» семантику этого явления. В этом случае выявляется общая мировоззренческая основа, закручивающая в одну нить разные факты, относящиеся к разным практикам. «Миф начисто и всецело реален и объективен; и даже в нём никогда не может быть поставлено и вопроса о том, реальны или нет соответствующие мифические явления. Мифическое сознание оперирует только с реальными объектами, с максимально конкретными и сущими явлениями».

В настоящем сообщении хотелось обратить внимание на один мотив, который бытует вокруг культовых камней Северо-Запада России, дающий информацию о магической силе воды из копытца. Речь пойдёт о камнях-следовиках с «животной» семантикой. В 2000 г. во время полевых исследований на Средней Мсте (Маловишерский р-н., Новгородская обл.) нами было записано несколько любопытных сообщений относительно культа камней этого района.

Рядом с дер. Пелюшня, около болота лежал камень-следовик, про который говорили следующее: «Начнём с тавo, што был кaминь. На этом кaмни былa… былa выдaвлина ступня чиловeка и ступня живoтнова. <…> Ну там, какoё-то капытное, врoди. И што вот эсли заболивaл чиловeк — брaли вот эту вадuчку. Анa там пастаянна: то ли… от халoднова кaмня испарeние шло, то ли вадa пападaла ат даждя — асaтки. И брaли… при любых забaливаниях. А для живoтных — святaя вадa была в этом копыци».

В районе деревень Колмыково — Подгорье находится одно из почитаемых мест округи. Сюда до сих пор сходятся богомольцы на местный праздник — день памяти Зосиму и Савватия Соловецких чудотворцев /10 октября/. Главным объектом поклонения являлся большой камень-валун с многочисленными «следками» человека и животных. Он был взорван в конце 1950-х гг. во время компании по борьбе с местными культами. После двух взрывов осколки камня местными жителями были собраны вместе, и к ним продолжалось паломничество. О камне, о возникновении святыни ходит много различных рассказов.

В контексте нашей темы любопытен следующий: «Да, былa там, у eтова кaмушка. Там такaя плитa. Ну там, навeрно, цeрков рaньши-то была, навeрно, што её там… Пристaвить уш не так [просто] эта плитa очутuлась. Овeчий следoк, карoвий слидoк на этом камню. Высёчино ли — как оно там получuлоси. И вот там в этих следoчках, там фсё врeмя дeржитца водuчка. Да. И вот эту водuчку… Вот, допyстим у миня не видётца с овeчкам — я с овeчьево следoчка бутылочку этой водuчки бра[ла]. У ковo ни видёца с корoвушкой там — бирyт оттyда с корoвьево следoчка. Там я была у етова кaмышка. Я вuдила это».

Итак, рассказы о камнях вторят известной сказке, говорят об одном и том же явлении — вода из копытца приобретает особые качества. Этот факт стоит на пересечении нескольких «планов»: культовые камни, как сакральный объект пространства и скотоводческая магия. Рассмотрим эти вопросы отдельно.

Культ камней — распространённое явление на территории всего Северо-Запада России. Исследователи, затрагивая их «животную» семантику неизменно связывали её в сюжетом реконструированного «основного мифа» славянского язычества. Отсюда выводится принадлежность почитаемых камней к культу Волоса/Велеса — «скотьего бога». «Камни-следовики, видимо, составляли другую инкарнацию [по сравнению с идолами — В.В.] этого божества, по-видимому, занимавшего в древнерусском языческом пантеоне особое место». Но такая интерпретация возможна лишь в культурологическом аспекте, но совершенно не объясняет современные формы бытования культовых практик вокруг почитаемых камней. Другими словами, это реконструкция былых верований, отстоящих от нас на значительном временнoм промежутке. Нас же интересует «живая старина», которую невозможно объяснить языческими реалиями отдалённого от нас прошлого.

С культовыми камнями связаны отдельные сюжеты преданий и определённые магические действия. Часть камней почитается святыми и лечебными, хотя встречаются их противоположности — «чёртовы камни» и камни с неясно выраженной семантикой. Связь камней с животными можно представить в нескольких планах. Во-первых, данная связь отражается через названия объекта — камень «Медведица» (Новгородская обл.), Конь-камень (о. Коневец, Ленинградская обл.). Во-вторых, камни, к которым делали «животные» относы — шерсть домашней скотины, например. В-третьих, камни с копытцами. В последнем случае огромное значение представляет «прототип» — тот объект, оставивший след на камне, так как часть всегда в мифологическом сознании несёт в себе информацию и характеристики целого объекта. Вспомним, например, знахарские манипуляции со следом для наведения порчи на людей.

Чей же след остался на камне? У дер. Систы был камень с копытом коня Георгия Победоносца, вода с которого помогала при болезни глаз. Камень у дер. Осьмино нёс на себе отпечаток копыта осла Иисуса Христа, на камне у реки Воложбы было «божье копытце». Список примеров можно увеличить. «Когда были неверные люди — в бога не верили, а верили Цмоку, приносили ему людей в жертву. И ту девку должны были отдать, да спас Святой Егорий. Церковь Святого Егория в Демидове, там икона — Святой Егорий и конь, и крест у него, и девчонка стоит. Возле деревни Будница лежали два камня на поле батюшки. Святой Егорий опускался — след копыта на камне. Из копытца брали водичку для лечения. Каблучок остренький на другом камне — след девки, которую он спасал. Теперь тех камней нет. В данном фрагменте явное влияние духовного стиха о Егории Храбром (т. е. малый стих святом «Егорий и Елизавета») и соответствующего иконописного сюжета. Их содержание связывается с конкретной местностью и через это делается достоянием «своей» священной истории.

Вопрос о принадлежности следа адресует нас к понятиям «символа святости». След оставляет не просто животное а божественное животное, которое должно в себе концентрировать все наивысшие признаки, характерные для своего рода. Таким образом, вода в себе несёт информацию об «идеальной животности» вообще. Она вступала в магический контакт с священной первоосновой — в этом её магический и мифологический смысл. Подобное лечится подобным. Связь камней со следом животного со скотоводческой магией неоспорима. «Столь значительная роль продуцирующей магии обусловлена её прямой ориентацией на важнейшую для хозяйственных областей славянской культуры онтологическую категорию вoда, теснейшей связью с представлением об изменчивой удаче в ведeнии скота, носящий заметный сакрализованный характер.» Но каковы её основы, влияющие на категорию вoда?

При анализе текстов скотоводческих заговоров определяются основные символы-атрибуты скота, через которые можно влиять на его поведение и состояние. Это — уздечка, шерсть, навоз, копыто (след) и др. С атрибутами связаны многие магические действия, направленные на лечение и поддержание здоровья животных, сохранения в доме вoда. Копыту в ритуальной практике приписывались магические свойства. Эта часть тела животного выступает как символ или замена его самого. Итак, след — это один из каналов воздействия не только на состояние отдельного животного, но и на поголовье стада в том или ином хозяйстве вообще.

Воде из лунок на камне всегда придавалась особое значение. Это связано с некой медиативной её семантикой, как грань между двумя мирами. Форма следа особого — «избранного» — животного добавляет воде конкретно-чудестные свойства, направляет мышление человека в особое русло. Вода становится магическим средством с особым полем применения. В свете дифференциации магических приёмов, подобное должно лечить подобное. Вода из копыта должна способствовать вoду животных у того или другого хозяина, через что достигается его благополучие.

Вернёмся к началу. Герой сказки — Иванушка — испил воду из следа от копыта животного и тем самым преобрёл его свойства, с которыми так и не мог расстаться.

В.В. Виноградов (Гос. Эрмитаж)

http://anthropology.ru/ru/texts/vinogr/misl8_17.html

Сказки насыщены яркими, причудливыми сравнениями, поражают первозданной мощью своих образов, блистают превосходными образцами гениальных в своей простоте изречений, пословиц, присказок и прибауток, ритмичных, как узоры старинной русской вышивки.

Сказки – сокровищница живого духовного опыта; через сказки раскрываются лучшие стороны и свойства народной души, её откровенность, чистота, искренность. Сказки надо читать не только и не столько детям, сколько взрослым; сказки заставляют нас задуматься, делают чище, добрее, отзывчивее, жалостливее. Они учат понимать и принимать близко к сердцу печаль сиротинки и горе падчерицы, боль срубленного деревца и жалобы побитой собачонки.

В сказках можно найти ответы на все мучающие человека вопросы, – не пустяшные, конечно, а главные, определяющие поведение, поступки, жизнь и судьбу. Все глубины и все высоты Духа сокрыты в наших волшебных сказках. В них мощный нравственный заряд, в них отдохновение, отрада, надежда и уверенность. В них утверждение Правды, Добра и Красоты.

В Языческом мировоззрении познавательная сторона отступала на задний план перед духовно-нравственной. Славяно-русское Язычество, как религиозно-философское учение, не придавало большого значения чисто метафизическим, отвлеченным премудростям, считая первейшим делом наставлять человека на праведный путь. Ведь, в конце концов, человеку вовсе необязательно знать, куда ведет Млечный Путь и сколько ещё существует миров и богов. Для него гораздо важнее иметь мир в душе и жить в ладу с собственной совестью. Для Язычника нравственная добродетель – сама по себе естественная награда и достоинство.

Именно Язычество выпестовало основные ценности и отличительные черты древнерусского национального сознания, чьи идеалы связаны не с накопительством, не с материальным стяжательством, не с наживой, а с жизнью по Правде-Справедливости и с готовностью за нее головой постоять.

* * *

Богатство, основанное не на честном труде – неправедно: такова красная нить русских сказок. Не встретить в них того, чтобы можно было чего-то добиться с помощью золота, денег. Нужно было либо терпение и труд, либо родительское благословение, либо доброжелательство всем живущим на Земле существам.

Вообще в деньгах есть что-то изначально нечистое. Древним мудрецам презрение к золоту само по себе уже доставляло величайшее удовлетворение. Будда запрещал своим верным последователям прикасаться к деньгам. Платон в "Государстве" рисует идеальный общественный строй, где воины и правители-философы не имеют собственности: им возбраняется пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним.

Диоген Лаэртий сообщает, что однажды ученик Сократа Аристипп был приглашён к богачу, изучавшему философию. Богач жил в роскошных покоях, где и стены, и пол, и одежда богача, и вообще всё было отделано золотом. Аристиппу захотелось плюнуть, но вокруг было одно золото. Тогда он, как только богач открыл рот, чтобы начать философствовать, плюнул ему в рот, сочтя, что это самое пакостное место в доме.

Знаменитый Ликург утвердил нравственные устои жизни спартанцев, обеспечивающие в первую очередь воспитание юношества: мужественных мужчин и женственных женщин. Законы Ликурга были направлены против имущественного неравенства, против роскоши, как источника всех пороков. Ксенофонт пишет, что Ликург "запретил свободным гражданам всё, что имеет отношение к прибыли". Поэтому "золото и серебро тщательно разыскивается, и если окажется, то владелец подвергается наказанию", Плутарх сообщает, что в Спарте был приговорён к смерти друг полководца Лисандра Торака, "вместе с ним командовавший войском и уличённый во владении золотом".

В Спарте свободным гражданам занятие торговлей и барышничеством было строжайше запрещено: торговля считалась делом презренным, по самой сути своей нечестным и, следовательно, нечестивым. Копить деньги разрешалось только рабам. Доблестное воспитание принесло добрые плоды: спартанский образ жизни вошел в поговорки, а 300 воинов смогли противостоять целой персидской армии.

Гомер повествует о тех временах, когда в почёте были труд и добродетель, а не богатство и извращение. Посланцы Агамемнона застали правителя Итаки Одиссея за поистине царским занятием – пахотой земли, за плугом. Дети великих царей сами пасли стада, выполняли различные работы и считали своё дело в высшей степени достойным. Лакеев у них не было.

Во времена древнеиталийского благочестия в римском доме было только одно серебряное изделие – солонка, из которой посыпали солью жертву богам. Тогда Корнелий Руфин, бывший диктатором и дважды консулом, был вычеркнут цензором из списка сенаторов за то, что у него в доме была серебряная посуда в 4 кг весом.

Известно, что греческие писатели восхищались общинным бытом и суровой простотой нравов северных варваров, в частности, скифов.

БОГАТСТВО И СОВЕСТЬ НЕСОВМЕСТИМЫ: это очень верное всенародное убеждение. Богатство – кража. Богач неправеден уже тем самым, что он богач; такова суть богатства. Собственность только та справедлива, что нажита собственным трудом. Но "от трудов праведных не построить палат каменных".

Понятно, что "бедность не порок". Напротив, честная бедность – признак высоконравственной жизни: гордиться ею надо, а не стыдиться. Славяне честность и чистоту помыслов понимали как красоту душевную, а ее-то и ценили превыше всего на свете.

Во все времена мудрецы свою добровольную бедность считали неоценимым преимуществом и подлинной свободой. То, что для других означало бедность, для них становилось источником духовных богатств. Добровольная бедность – самоограничение – удел избранных, спутница истинного благородства. "Бедность – драгоценное украшение самурая", – так говорили в Стране Восходящего Солнца. "Богатство человека измеряется числом вещей, от которых ему легко отказаться", – так очертил круг своих потребностей Генри Торо.

С той поры, как богатство стало вызывать раболепие и продажность, а бедность – насмешки и унижения, с той поры и наступило на Земле царство Кривды.

* * *

Сокровенное знание, вернее, не само знание, а как его достигнуть, преподавалось на Руси в волшебных сказках, которые постигались не столько умом, сколько сердцем.

Для передачи и сохранения свещенных сказаний нужна преемственность. Во времена Язычества этим ведали Ведуны и Ведьмы, а после насаждения христианства – отцы семейств, дедушки, а особенно бабушки, воспитывавшие молодежь. Так называемые бабушкины сказки – не что иное, как древнейшие свещенные предания, ставшие мирскими и во многом утратившие свой сокровенный смысл.

дальше...

Волшебные сказки часто говорят иносказаниями, понятными далеко не каждому. Наше восприятие ограничено привычными, расхожими представлениями: нам очень трудно взглянуть на мир глазами наших далеких Пращуров, понять, что именно они запечатлели в своих творениях.

Часто сказка кажется нам только красивой сказкой. Но если посмотреть под другим углом зрения, то многое предстает совсем в ином свете и становится ясно, насколько ложен и поверхностен взгляд на волшебную сказку, как только на художественный вымысел, пусть даже и нравоучительный.

Живое слово донесло до нас выражение: "Стали они жить-поживать да добра наживать". КАКОЙ ЗДЕСЬ НАМЁК? Что подразумевается под добром? Пожитки? Домашний скарб?

А что мог взять с собой человек туда, куда он уходил, окончив свою земную жизнь? – Ничего, кроме собственных духовных достижений.

Богатство оставляло покойника на пороге дома, родные и близкие оставляли его на погребальном костре: лишь добрые дела, переживающие тело, могли последовать за ним на тот свет. Добрые дела – это и есть та единственная, наивысшая драгоценность, которую не может отнять у человека даже смерть. "Добро не золото – цены не имеет", – гласит русская пословица.

Значит, "добра наживать" – это укреплять свою ДУХОВНОСТЬ, быть добрее...

Нынешнее понятие духовности профанировано церковниками. Увязывать духовность с верой в христианского бога – значит отказывать в духовности огромному большинству людей. Духовность не зависит ни от вероисповедания, ни от образования, ни от расовой принадлежности, ни от каких-то особых, "сверхъестественных" качеств. Главным в славянорусском Язычестве были не боги, а нравственные ценности.

Духовность, связанная с созиданием внутреннего человеческого Я, не тождественна душевности, а духовные взлёты – это не "смутные влеченья чего-то жаждущей души". Духовность проявляется в человеке только тогда, когда в нем пробуждается жгучая потребность уяснения смысла своей жизни, определения своих нравственно-мировоззренческих установок. Когда человек начинает осознанно различать добро и зло в окружающем мире и в самом себе; когда он выбирает для себя безусловные, непреложные ценности и вступает на путь Добра.

Тогда человек духовно самоопределяется и начинается напряженная духовная работа – самосозидание, то есть изменение, преображение, совершенствование своей наличности, своей "натуры" – души в том направлении, которое задано его Духом. Тогда обретается глубинное одухотворение всего естества. Только так и происходит самоутверждение бессмертного человеческого Я, не затеряющегося в зыбях времени и пространства.

* * *

Подлинная Духовность – это устремление к возвышенной сверхличностной цели, умение жить не ради себя, не ради "спасения" своей никому не нужной души (а чаще всего – душонки). Духовность это благоговейная любовь к нашей Матери-Земле и ко всему живущему, "что пришло процвесть и умереть". Духовность – это желание нести ДОБРО и людям, и зверям, и растениям, и водам, и горам...

Духовность – это когда человек берёт от Природы ровно столько, сколько необходимо ему для поддержания жизни и продолжения рода. Только сколько НЕОБХОДИМО, и ничего лишнего. Природа легко уравнивает на весах вечности жизнь травинки и жизнь мудреца. И Язычник никогда не сорвет травинку просто так, не пнет ногой мухомор, не снимет кору с живого дерева. Язычник не убьет змею только за то, что она змея.

"Недоразвитые" чукчи – любимая мишень для дешёвых острот нашей интеллигенщины, приобщившейся к общечеловеческим (читай: христнанским) "ценностям". А ведь чукчи, юкагиры, эскимосы, бушмены и другие т. н. "низшие расы" не утеряли ещё все связи с Живой Землей, или, говоря по научному, являют нам пример своей генетически обусловленной экологичности.

Их поведение инстинктивно соответствует требованиям неписаных законов Природы. У них свои, естественные понятия о нравственности: свод определенных правил, запретов и ограничений. Да, "дикари" – чукчи режут оленей и пьют горячую кровь. Но убить суслика ради забавы они не могут, для них это преступно и дико. Их ДУХОВНОСТЬ им это не позволяет.

В книге современного писателя – геолога и этнографа Юрия Салина "Иная цивилизация" одна глава так и называется: "Одухотворенность". В ней – о том, какому суровому единодушному осуждению "оленных людей" подвергся напарник ученого, без нужды, зря убивший зверька.

Первейшая заповедь Язычника – НЕ ВРЕДИ ПРИРОДЕ! Нельзя, конечно, жить одним духом, ибо дух воплощен в теле. Надо питать и тело. Не губить Природу не может ни один человек, пока он живет в теле. Такова суровая необходимость, но есть и свободный нравственный выбор: если человек и не может вполне избежать причинения вреда Природе, то может довести этот вред до самой малой степени, довольствуясь лишь достаточным для поддержания здоровой, полнокровной жизни.

И чем более освобождается он от роскоши и излишеств, тем осмысленнее становится его бытие, тем ДУХОВНЕЕ становится он сам, тем более сокровенного ему открывается и тем более даются ему блага и радости земные.

Любая жизненная потребность может быть удовлетворена просто, без излишеств и ухищрений. Потребности эти не идут вразрез с требованиями Природы и являются естественным состоянием человека. Человек нуждается в пище: пища может быть самая простая.

От жиру и изнеженность, пороки и их неизбежные спутницы – всевозможные болезни. Язычество – это жизнь без жира: не жить, чтобы есть, а есть, чтобы жить.
--------------------------------------------------------------
Если ощутить свое кровно-духовное родство со всем сущим, если услышит, как срываемый цветок кричит от боли и ужаса, то отбросит всякую магию, и жизнь его будет озарена одной великой, праведной страстью: ЯЗЫЧЕСКИМ ОБОЖАНИЕМ ПРИРОДЫ.

Из сердца хлынет волна безудержной, безграничной нежности и любви ко всему живому. Эта постоянно стремящаяся к расширению беспредельная любовь выше самой чистой молитвы. Это и есть ДУХОВНОСТЬ – ЦВЕТЕНЬЕ ДУШИ. Здесь разгадка и смысл человеческой жизни.

Доброслав

http://my.mail.ru/community/rodovoenasledie/53451DC135DFB917.html